О, вот уж это она ЗРЯ!
Некоторое время я стояла, разинув рот от потрясения, в то время как остальные степфордские мамаши уселись на одного любимого конька («вы – дерьмовая родительница») и согласно кивали. Эти бабы всамделе были те еще штучки. Их просто так не проймешь. В том смысле, что сколько угодно можно судачить про кого-то у нее или у него за спиной, но я никогда не повела б себя как злюка и сучара, говоря с человеком лицом к лицу, никогда не сказала бы ничего, что могло бы задеть его или ее чувства.
До сих пор.
«Вы, сучки, не на ту беременную напали».
– Ах, извините. Я и не сообразила, что вы монополисты на рынке идеального родительства. Это не ваш сынок сидит там на полу, выковыривает из носа козявки и ест их, возвещая о каждом своем пуканье? Вот уж воистину гения взрастили вы своими руками. А вы, – говорю, обращаясь к другой волчице. – Ваш малыш сказал мне, приехав сюда, что ему не позволяют есть сладкое, торты, красную пищевую краску номер пять, а еще смотреть по телевизору «Спанчбоб», потому что он слишком буйный. Это не он сидит вон там на стуле возле двери, качаясь взад-вперед и приговаривая без конца: «Я ненавижу человеков»? Мой ребенок, возможно, и языкаст, и он может время от времени говорить что-то непотребное, но я чертовски хорошая мать. Вот только сегодня я узнала, что в детском саду при тестировании мой сын набрал баллов больше, чем все ваши трехомудики, вместе взятые. Мой сын может смотреть «Спанчбоб», может есть сахар, может подхватывать и повторять фразы, которые произносят окружающие его взрослые, но даю гарантию, что, когда он вырастет, вы не наткнетесь в его холодильнике на отрезанную человеческую голову, не то что у малыша Джонни, вон того, который уже целый час колотится головкой о стекло, потому как впал в шок, впервые в своей жизни съев кусок торта. И, к вашему сведению, настоящие люди в реальной жизни действительно так говорят. Настоящие крутые люди, у кого есть потрясные друзья, которые не разглядывают соломинок в чужих задницах, и у кого из собственных задниц бревна не торчат, как, по всему видно, у вас.
Картер склоняется поближе к моему уху:
– Гэвин в тестировании по правде так преуспел?
– Понимаю, сама от этого в полном шоке. Он, по всему видно, свои мозги не от нас с тобой получил, – шепчу ему в ответ.
Оборачиваюсь и вижу, что все мамаши разлетелись кто куда подальше от нашего увлекательного обмена мнениями, подхватили своих чад и стремглав понеслись к дверям, не проронив больше ни словечка.
– Ой, и, кстати, нам, наверное, следует подыскивать новый детский садик.
– Что значит, ты не собираешься этого делать? – визжит Лиз. – Картер, мы ж недели убили, решая, что и как. Ты ОБЯЗАН это сделать.
Мы с Лиз моем посуду на кухне кондитерской, пока Клэр со всеми остальными снимает украшения по всему помещению.
Я понимаю, что у Лиз самые добрые намерения, но я просто не смогу сделать того, что она от меня хочет.
– Лиз, – говорю, – я чую, что так не надо. Идея была прекрасной до того, как она забеременела, а сейчас я просто не смогу этого сделать. Клэр, обнаружив, что беременна, сама не своя стала. И не имеет значения, сколько раз я пытался и внушал ей, что все пойдет прекрасно, не думаю, что она мне верит. Если бы ты не рассказала мне о том, что она боится, что я не желаю жениться на ней, я бы подумал, что она меня за нос водила.
– От осел. В ней же твоя сперма сидит. Это было бы круто. А коли ты так волновался, чего ж до сих пор предложение не сделал? – спрашивает Лиз.
– Потому, что ты обещала мне елдак отрезать, если я сделаю! – напоминаю я.
– Ладно, тут я, наверное, слегка перегнула палку. Только я понимала, что она станет думать, будто ты не делаешь его только потому, что она беременна. Я прикинула: тебе стоит немножко подождать, а мне – продолжать капать ей на мозги, какая она идиотка, и все выйдет замечательно, и ты сможешь сделать предложение, не ввергая ее в дурные раздумья.
Я вздохнул и скрестил руки на груди, говоря:
– Лиз, я не могу больше ждать. Знаю, мы хотели, чтоб я все сделал на годовщину нашей первой встречи, только я не могу больше откладывать ни на один день. Между нами сейчас такой клин вбит, и у меня такое чувство, что все из-за этого. Мне б, дураку, хоть что-то ей сказать месяцы и месяцы назад. К чертям все эти сюрпризы.
