Стив несколько минут скрепляет на мне булавками брючины, оставив на время лапанье моих яиц.
– Этот говорун, – поведал я ему, – до сих пор говорит: «Где моя блядь, суки?», стоит только отцу засвистеть. Мама не смогла заставить птицу замолчать, а потому наложила запрет на свист в доме.
– Я‑то, честно говоря, думал, что она больше разозлится из-за фразы «Иисус меня любит». Скучно же было всякий раз слушать, как твоя мать произносит ее, а скворец отвечает: «Это я знаю». «Иисус любит меня, бля буду» – куда как занимательнее, – поясняет Дрю.
Тот, кто с него снимает мерку, просит повернуться, так что теперь Дрю стоит ко мне спиной.
– Впрочем, вернемся к теме стриптизерш, – кричит он через плечо. – Ты решительно недооцениваешь силу обнаженных женщин, танцующих на шесте. Эта офигень могла бы рак излечить или же положить конец войне, если б люди раскрыли глаза. Дайте шанс танцовщицам-шестовичкам! – орет Дрю, вздымая над головой кулак.
– Думаю, ты хочешь сказать: «Дайте шанс мирной жизни». А смотреть, как шебутные бабы в спираль свиваются на сцене… от этого Клэр не станет меньше злиться на меня. Вполне уверен, что это точное определение чего-то, что с гарантией заставит твою подружку писать кипятком от радости, – говорю я ему, вздрагивая, когда сантиметр опоясывает мне задницу, а потом портновские руки оглаживают мне ноги то вверх, то вниз.
У меня член морщится. МОЙ ЧЛЕН МОРЩИТСЯ!
– Сильвия, иди сюда и не забудь захватить с собой все необходимое, – кричит портной куда-то в сторону кладовки. При этих словах он встает, вытирает руки о перед брюк, словно бы нахождение в такой близости с моим мужским достоинством породило в нем ощущение скверны. Часом, не наоборот должно бы быть? Это я ощущаю себя оскверненным. ТУТ Я – ЖЕРТВА. Я просто хочу смокинг, а не добираться до второй базы со Стивом, рукастым мужиком, который шьет.
– Полагаю, у меня есть то, что ей необходимо, – с заговорщицким шепотом влезает Дрю. Я поднимаю взгляд и вижу шагающую ко мне белокурую амазонку, с шеи которой свисает сантиметр. Вы, наверное, думаете: «Лады, теперь ему жаловаться не на что. Сейчас крутая телка встанет на четвереньки и примется его трогать!»
Ошибочка.
Сильвия-швея горделиво приближается ко мне, и неожиданно до меня доходит, как много в этом ателье народу, которому нечем больше заняться, кроме как глазеть на меня в ожидании своей очереди. От светящих сверху ламп мне уже жарко, и теперь-то, когда я знаю, что все вокруг глазеют на меня, у меня яйца начинают потеть. Хочется стянуть с себя костюмные брюки вместе с трусами, но приходится лишь стоять, как идиоту, с растопыренными руками, потому как Сильвия уже передо мной… на колени встала… к члену тянется.
Знаю, на самом деле она не к моему члену тянется, только вот мой член этого не знает. Он – существо простое и только то знает, что вот крутая телка принимает позу и тянется к нему.
Понимаю, дружок, как трудно тебе будет это осознать, только это вовсе не значит, что ей хочется заняться с нами сексом. Понимаю, что это безумие. Понимаю, что это не имеет смысла, но так оно и есть. Крепись, маленький брат, крепись.
Кончайте осуждать меня. Все мужики со своими членами разговаривают.
Погодите! А почему множественное число? Разве у одного их может быть несколько? У меня пять членов. Нет, бред какой-то. Член – это пенис. Пенис – это латынь, penis. А как будет в латыни множественное число? Вроде бы peni: «В этом порно много peni». Многочленистое порно…
– Не могли бы вы постоять спокойно? – раздраженно бросает Сильвия.
Если б у нее вспотели яйца и член почти встал бы, она б не судила так строго. Я прав, или прав ли я?
– Гэвин, ты уже оделся? – кричу я в примерочную, забыв на время об уроках грамматики для своего члена и осознавая, что мой сын зашел туда уже десять минут назад, заявив, что он большой мальчик и в примерке смокинга ничья помощь ему не нужна. Я начинаю сомневаться в разумности такого решения, когда не слышу никакого ответа. Где-то в тайниках моего существа дремлет надежда, что парень поджег там у них что-нибудь, и мы сможем положить конец этому измывательству. По крайности, это заставит Сильвию закончить свою чертовщину и перейти к следующей жертве, а значит, и я смогу перестать вести ободряющие разговоры со своим членом.
