Правда ни сам Рес, ни кто-либо из его родичей живых драконов не видели, потому как их изгнали из человеческих земель тысячелетия назад, но кто не слышал легенд и преданий? Еще мальчишкой он обожал подбираться к костру, вокруг которого сидели взрослые, и слушать рассказы о драконах — отвратительных, покрытых чешуей чудовищах, настолько огромных, что, появляясь в небе, они закрывали собой солнце, и на землю спускался мрак. «Горе тому селению, которое накрывала его крылатая тень, — говорил сказитель, и его запавшие темно-серые глаза, в свете догорающего костра казались черными. — Из пасти чудовища вырывалось пламя, уничтожающее крепости, с такой легкостью, будто это тонкие лучинки».
Почувствовав на себе взгляд Реса, Леск подняла голову и, покраснев, торопливо запахнула ворот.
— Откуда у тебя эта татуировка? — спросил он.
Она отвела глаза.
— Так откуда? Да не бойся меня, я тебе зла не желаю.
Она бросила на него неприязненный взгляд и промолчала.
Рес вдруг подумал, что ей слишком тяжело об этом говорить. Возможно, с этой татуировкой связано что-то слишком личное или тяжелое. Тогда лучше не нависать — у каждого есть право на тайну.
— Давай-ка поторопимся, — проворчал он, пытаясь скрыть смущение.
Затем натянул целый сапог на раненую ногу — Леск настояла, что ее надо держать в сухости, — и захромал дальше.
Нога болела несильно, хороши у Леск снадобья, но все равно слишком медленно шел. Однако темнело, и на ночь обоз должен был остановиться.
Вскоре лес поредел, и запахло болотом. Рес всматривался в дорогу под ногами — искал следы беженцев. Леск тоже беспокоилась и постоянно шептала что-то.
Он сначала прислушивался, надеясь выловить знакомые слова, но это был совершенно чужой язык.
— Что это ты там шепчешь? — спросил он, когда идти молча стало совсем грустно.
— Заклинания, что должны путь открыть, — с достоинством сказала она.
Рес даже хмыкнул: заклинания. Глупости все это.
— Слыхал я про одних заклинателей, — сказал он. — Давно это было. Подступили к их городу со всех сторон враги, а жители нет, чтобы к обороне готовиться, собрались на главной площади и давай заклинания читать, чтобы врагов тех ветром сдуло. Пока читали, враги стены сломали, в город ворвались и перебили всех.
Леск промолчала, только глазами гневно зыркнула.
«Ага, голубушка, нечего ответить?» — обрадовался Рес и, оглядевшись по сторонам, с улыбкой спросил:
— И что же твои заклинания ничего не открывают? Сколько идем, а все одно — лес вокруг, да дорога под ногами.
— Не каждому дано увидеть путь.
— А-а! Ну конечно! — протянул он с деланным уважением, после чего усмехнулся так, чтобы она увидела.
Некоторое время шли молча. Рес со снисходительной улыбкой поглядывал на Леск. Та шла, сдвинув брови и время от времени открывала рот, будто хотела что-то сказать, но затем опять плотно смыкала губы. Наконец все-таки выдала:
— Значит, в заклинания ты не веришь?
— Не верю.
— А в травы мои веришь?
— Ну, ты сравнила! Травы, это всем известно — целебные.
— Слова тоже целебные бывают, — быстро сказала она. — И силу имеют, и вес.
Он помолчал, прежде чем ответить. С последним не поспоришь — такая в словах сила, что до разрыва сердца довести можно. Он же говорил именно о заклинаниях. Не желая зря пререкаться, Рес только хмыкнул:
— Да, а главное, их может быть много. Вон у тебя мешок какой.
И тут же подумал, что нехорошо получается — Леск тащит всю дорогу свои свитки, а он даже не догадался предложить помощь. Может она оттого и ершистая такая?
— И вообще, — сказал он, пряча за грубостью смущение, — давай-ка я его понесу. А то тебя из-за него и не видно. Катится такой мешок на ножках… по дорожке…
Леск тихо и приятно рассмеялась, с готовностью передала ему мешок. Все еще ощущая неловкость, он вырвался вперед.
Когда совсем стемнело, под ногами зачавкало. Видимо, не заметили развилку и забрели в болото — не помогли заклинания.
— Возвращаемся! — решил Рес.
Развернулись, пошли обратно, вроде бы вышли на твердую почву, но вскоре под ногами снова зачавкало.
Рес еще надеялся выбраться из болота — выйти на дорогу и догнать обоз. Наломал веток с болотных кустов, чтобы сделать факел, но сухое на ощупь дерево горело плохо. Выломал палку подлиннее и прощупывал ей путь перед собой, как слепец. Медленно, а по-другому слишком опасно.
