— Так откуда вы? — подозрительно прищурился Шанай. И рыбоедам не верит? Потому что родичи побережникам? Тогда вообще никому верить нельзя, и себе тоже — мало ли, у кого какие предки.
— Сперва вы, — хитро усмехнулся Фанир, — а то вас много, а я один, вдруг вам нельзя все рассказывать, если жить хочу?
— Именно поэтому мы предпочли бы сначала услышать ваш рассказ, мало ли, что вы скроете — усмехнулся в свою очередь Шанай. Он был больше похож на привычного Тарджи дворянина, чем в разговоре с побережниками, стало быть, рыбоедам доверяет.
— Как хотите, — пожал плечами Фанир. — И так многое понятно. Удумали тоже — по миру огненных цветов толпой ходить. Конечно, горбатым не понравилось, а они дерутся, что демоны, особенно взрослые самцы. Да и бесполые могут вломить, если толпой навалятся.
— Хорошо угадываете, — сдержанно восхитился Гралей.
— Еще бы тут не угадать. Даже могу угадать, что у вас сейчас за беда: добрались до перехода в наш мир — он рядом, даже я чувствую, — но на той стороне побережники. Угадал? Вижу, что да. А они имперских дворян к себе не пустят, скорее вырежут. И тех, кто за них заступится, тоже.
— Вы полагаете? — прищурился Шанай.
— Разве что сторгуетесь.
— Так, думаете, сторговаться можно? — подался вперед Нунг.
— С побережниками — всегда можно, они в торговле честные. С теми, что на Горькой живут, даже бесплатно можно, они ради чистоты своих душ спасают всех, кто в беде — денег-то у их общин хватает. Однако я не знаю, как они целое враждебное войско к себе пустят. Разве что связанными. И вольников тоже я бы на их месте не пустил — с вашим раздолбайством да круговой порукой веры вам нет.
— А нас? — спросил Гралей.
— А вас пустят. Бойцы у вас командиров слушаются, побережникам вы не враги. Наоборот, друзья, раз Алмазное княжество принимало их беженцев, Степь и Закатные острова тоже.
Тарджи даже усомнился: не слишком ли гость хорошо угадывает, как будто заранее знает? Но глянул на простецкое живое лицо рыбоеда и усомнился в собственных сомнениях. Угадать-то несложно, зная имперцев и побережников.
Тильх, который вообще не сразу поверил, что в мире огненных цветов появился вот этот Фанир, не утерпел:
— Вы пришли через этот переход, с Горькой?
— Нет, через другой, из мира зеленых морей. Я лучше расскажу с самого начала. Вот как было: сам я с Западной Земли, всю жизнь рыбачил или гонялся за нарвалами. Однако в последнее время вдруг начало действовать колдовство, у многих открылись способности, и у меня тоже. И что было делать? Знаю мало, в ученики идти на нашем острове не к кому — колдуны только молодых учить согласны. Я по свиткам учился и во многом разобрался. Больше всего про другие миры и переходы в них старался найти. А тут являются эти четверо меднолицых и спрашивают человека с опытом морехода и острыми глазами. Хотели побережника, но и рыбоед сошел — нам от побережников их чувствительность досталась вся целиком, еще и от морян что-то прибавилось. Меднолицые колдунами были, и остроглазый им требовался, чтобы пробираться по другим мирам. Я и согласился. Сомневался — держали они себя… Улыбаются, а в глазах ни смешинки. И вежливы, куда там. Понятно, таким доверия нет, потому никто из наших или побережников не хотел к ним в слуги. Тем более, у иных меднолицых представления, что слуга обязан умереть за хозяина, раз нанялся. Но я сразу поставил условия, что буду с ними только проводником, а не прислужником. И тут же один меднолицый другому говорит: «Это возмутительно», — а тот ему в ответ: «Да. Но мы не под ладонью Сына Звезд», — то есть не у себя дома, и порядки здешние надо уважать. Думали, я их языка не понимаю. Может, и до сих пор думают. Словом, отправились мы — по Китовому течению прямой тропой. На двухмачтовике вроде наших «посланников» — косые паруса, выдвижной киль. Чтобы где угодно проплыть. Первым делом мы в морской промежуток прошли, потом оттуда в мир, где хоть и море, но сплошные мели и рифы, я между ними путь показывал. Там тоже нашли прямую тропу, перешли в мир зеленого моря. Там уж не поплаваешь — все море заросло водорослями, что уже на степь похоже. Ходить по нему можно, а не везде — местами топко, местами вязко. И чтобы места эти различить, даже вблизи, и нужно острое зрение, как у наших. Судно с командой мы оставили, пошли вчетвером — я и те колдуны. Я уже жалел, что нанялся. Меня-то они не обижали, но с моряками из команды обращались, как с рабами. А разговоры вели… По большей части ничего особенного: откуда приливы берутся, почему селедка кочует. Про колдовство и другие миры — эти я во все уши слушал. И про этот мир тоже разговаривали, много я узнал. Но иногда как сказанут… Один спрашивает, сколько надо какой-то там павлиньей желчи, чтобы отравить общественный колодец. Чтобы вмеру — действовало не сразу, и все отравиться успели. А второй говорит, что без проверки не скажешь, и тут же давай обсуждать, где бы проверить, на каком ненужном селении. Или еще раздумывали, с кем начать войну, чтобы испытать новое оружие. Или как соседние уделы друг на друга правильно натравливать, а то сговорятся и восстанут. Знать это была. Я раньше встречался с меднолицими — моряками и купцами, люди, как люди, а эти… Там, в мире зеленого моря, в траве жили такие десятиноги, не кусались, но под одежду заползали, спать мешали. Я придумал, как их шлепками по траве отгонять, и меднолицый этот говорит: «Проводник умен. Он может пригодиться нам и после ледяной гряды». А второй: «Еще есть время решить». И все мне ясно стало — что убьют меня, как буду не нужен. Решил удрать от них.
