— Мы можем попробовать по верху, — сказал Коун, размышляя вслух. — Вчера ночью, на 143-ей, нашим скаутам это удалось.
«Ну, конечно, они ж фесовы разведчики! Лучшие из лучших среди нас, на полвека моложе меня и в целом настолько крепкие ребята, что могут колоть орехи подмышками», — хотел сказать Корбек. Но сдержался. Коун просто пытался помочь.
— Держу пари, они этого и ждут, приятель, — сказал Корбек. Он взял шадикский шлем, повесил на дуло лазгана и поднял над краем окопа.
Спустя мгновение винтовочная пуля врезалась в него и со звоном отправила в полёт.
Коун кисло улыбнулся Корбеку и пожал плечами.
Поноре огляделся. — Святой гак! — начал он. — Повезло ещё, что мы не вспыхнули тут, как на костре, когда началась перестрелка!
Опять нытьё. Корбека больше не интересовало, что должен был сказать Поноре. Прямо сейчас ему хотелось подойти и шлёпнуть его по-тихой. Без сомнения, так он бы и поступил, если бы ему не нужно было занять для этого очередь.
Поноре всё не унимался. Он перебрался на другую сторону и отдёрнул брезент. Как и во многих других траншеях снабжения, по бокам были вырыты ниши для хранения припасов, которые затем занавешивались тканью. Поноре указал на сложенные стопкой пакеты с бинтами, банки с овощным супом, муслиновые мешочки со свечами и три или четыре бочки с маслом для ламп.
— Если бы сюда попал выстрел, — простонал Поноре, — шарах! И конец нам.
Корбек ни с того ни с сего ухмыльнулся. — Поноре?
— Да, сэр, шеф?
— Дай-ка я тебя расцелую.
— И он сделает это, — серьёзно предупредил Коун.
— Доставай-ка эти жестянки. Осторожно, понял.
Веддекин и Поноре дотолкали первую до перекрёстка.
Корбек снова выглянул из-за угла. Он увидел то же, что и раньше, когда в первый раз посмотрел вдоль окопа снабжения. Правда тогда он был слишком занят убийством шадикцев, чтобы обращать внимание на всякие мелочи.
Боковой окоп был вырыт с уклоном. На самом деле не слишком большим. Но достаточным. Вот почему настил тут был в хорошем состоянии: вода стекала вниз по траншее.
— Что теперь? — спросил Веддекин.
— Нам нужно что-то наподобие трубки, — прикидывал на ходу Корбек. — Коун? Там должен быть сифон, или воронка, поищи что-нибудь такое.
Коун перерыл все запасы в нише, проклиная каждый раз, когда занавеска падала, оставляя его в темноте. Поноре подошел, чтобы придержать брезент. Через мгновение Коун появился с жестяным кувшином.
— Как насчет этого?
— Пойдёт, бросай мне.
Коун швырнул кувшин через перекресток, и Корбек поймал его за ручку. При этом четыре или пять выстрелов просвистели со стороны второстепенной траншеи.
Корбек выдернул свой боевой нож из тела рейдера, которому каким-то образом удалось сорвать его с крепления.
Он пробурчал извинения перед клинком за то, что собирался сделать.
Примерно минуту он орудовал им, чтобы отогнуть дно кувшина и разделить оставшееся повдоль. В итоге он прижал его к стенке окопа и вручную оторвал искромсанную половину.
Он сделал маленький желоб. Не самый лучший в мире, но всё же это был маленький желоб, с носиком и всё такое. Его отец-станочник гордился бы этим.
Он вернул его Коуну. Опять послышались выстрелы.
— Вкопай его там в земле, — проинструктировал он. — Нет, рядом с углом, чтобы носик выступал за край. Вот так. А задняя часть пусть остаётся в укрытии. Вот так, парень. Присыпь землёй, если нужно. Зафиксируй.
Коун выскреб землю головкой своей «девятьсот семидесятой» и уложил туда желоб для устойчивости.
— Лучше не придумаешь, — одобрил Корбек. — А теперь лейте туда масло.
Поноре откупорил первый бак, а затем с помощью Веддекина опрокинул его. Прозрачное, сладко пахнущее ламповое масло полилось на самодельный желоб. Оно потекло в примыкающий окоп, булькая под досками.
— Все остальные тоже, — поторопил Корбек, когда Коун и Поноре откатили первый пустой бак, а Веддекин опрокинул второй. Корбек понял, что топчется с ноги на ногу. Ему так хотелось оказаться на другой стороне перекрёстка, чтоб заняться делом, но он мог только стоять и руководить.
Внезапно его поразила мысль. Прозрение. Так это называлось. Он слышал, как капитан Даур говорил о прозрениях. Даур был образованным парнем. Он имел представление об этих тонких, неуловимых вещах.
