Вульфсон. Партнер! Слушайте "В последний час" о Сталинграде.
Немец. Я вас уже несколько раз слышал. Отвечаю на ваш вопрос. Битва под Сталинградом - тяжелый удар для нас. Но, сами понимаете, когда лес рубят, щепки летят.
Вульфсон. Шестая армия - это тоже "щепка", по-вашему?
Немец. Да, правда, большая, но не единственная.
Вульфсон. Мы по плану наступаем, вы по плану отступаете. У обоих у нас хорошее настроение: все идет по плану.
Немец. Хорошо смеется тот, кто смеется последний.
Вульфсон. Дело не в смехе. Мы деремся за свою свободу, за свою страну, за свои семьи, а вы пришли угнетать, наживаться, грабить.
Немец. Это неправда. Мы предотвратили лишь ваше нападение на Германию.
Вульфсон. И вы верите этой выдумке Гитлера? Почему же вы в июне сорок первого не встретили у нашей границы готовые к наступлению войска?
Немец. Да, это и удивило меня.
Вульфсон. Вот видите, а теперь мы будем драться, пока последний немецкий фашист не будет изгнан из нашей страны. Вы ведь тоже поступили бы так же, если бы кто-нибудь напал на Германию.
Немец. Ну конечно. Слушайте, я должен кончать.
Вульфсон. Я вас вызову завтра в 16.00. Вы слышите?
Немец. Понял. 16.00.
Вульфсон провел свыше тысячи таких передач, а слушали его каждый раз от 20 до 40 вражеских радистов, этих разносчиков "слухов", а по существу, нашей правдивой информации. В дальнейшем опыт Вульфсона был использован почти на всех фронтах. Успешно применил его на Ленинградском фронте, например, пропагандист Эккия, установивший агитконтакты с финнами. Всего же в годы войны свыше 30 трофейных раций работали в системе "внешней политработы".
Но вернемся на Всеармейское совещание, где продолжался заинтересованный обмен мнениями и опытом. Запомнилось мне, в частности, яркое выступление начальника отдела Главного политического управления ВМФ подполковника К. А. Денщикова.
С Константином Александровичем, воспитанником Военно-политической академии имени В. И. Ленина, мы были хорошо знакомы. Стройный, подтянутый офицер с волевым выражением лица, вежливый и корректный, он часто заходил в наш отдел, знакомил меня с листовками, обращенными к военным морякам вражеских стран, просил перевести тексты этих листовок на соответствующие иностранные языки и отпечатать массовым тиражом. Все его просьбы мы охотно выполняли. Содружество наше раз от разу расширялось и крепло. В памяти сохранились названия некоторых листовок: "Советские воды - могила немецких кораблей", "Каждые четыре часа в русских водах гибнет немецкий корабль"... Серия листовок была посвящена действиям советских подводников, наносивших мощные удары по немецкому судоходству на Севере.
Внимание участников совещания привлек рассказ Денщикова о том, как остро и эффективно оружие слова звучало в героической обороне полуострова Ханко.
- Вместе со снарядами и минами, - говорил Константин Александрович, к противнику летели листовки. Они были краткие, но острые, били, как говорится, не в бровь, а в глаз.
Позднее, уже после войны, я ознакомился в архиве с донесением об этой "войне слов". Политработники гарнизона Ханко - военный комиссар А. Л. Раскин и начальник политотдела П. И. Власов - привлекли к разработке листовок талантливых литераторов, в том числе известного ныне поэта Героя Социалистического Труда Михаила Дудина, и не менее известного художника Бориса Пророкова, работавших в редакции гарнизонной газеты "Красный Гангут". Всю силу своего таланта они вкладывали в слова и рисунки, изобличавшие фашистских правителей Германии и их финских прихвостней.
* * *
На совещании, проходившем два дня, выступило свыше 60 политработников и представителей политэмигрантов-антифашистов. И доклад и прения подтвердили правильность курса, взятого политорганами; оправдали себя и общеполитическая пропаганда, и конкретно-оперативная агитация, и такие средства и формы работы, как обращения командования, разложение вражеских войск изнутри, участие антифашистов и многое-многое другое.
Это, разумеется, не означало, что не было недочетов в нашей работе или что мы не видели их. Нет конечно. И об этих недостатках я прямо говорил в своем докладе: приводил примеры малоубедительности некоторых листовок и агитпередач; сетовал на неумение пропагандистов находить неопровержимые аргументы и вовремя использовать факты массового пленения для обеспечения капитуляции врага; не забыл сказать о распылении сил и технических средств пропаганды, тогда как нужна была их концентрация на наиболее слабых и уязвимых участках противника; указал на досадные языковые ошибки.
