На совещании единодушное признание получил опыт Сталинграда. Этому способствовали и выступления участников беспримерной эпопеи. Они охотно делились "секретами" успеха, подчеркивали, что под Сталинградом доказано: моральный дух немецкой армии - это в конечном счете ее ахиллесова пята.
На совещании отмечалось, что командиры и политорганы теперь придают должное значение "внешней политработе". Так, подготавливая контрнаступление против 3-й румынской армии, Военный совет Юго-Западного фронта, например, специально указал командующим армиями: "Работа среди войск противника является одним из непременных условий успеха подготовляемых операций войск". И это действительно так. По признанию румынского командования 3-я армия оказалась морально индифферентной: не хотела воевать за интересы фашистской Германии, все более склоняясь к нашим лозунгам и призывам. При первом же мощном ударе оружием началась массовая сдача румынских солдат в плен. Начальник отдела политуправления Юго-Западного фронта А. Д. Питерский привел примеры непосредственного участия командиров и политработников в Пропагандистской работе: командующий армией генерал Д. Д. Лелюшенко писал листовки - а он хорошо знал, о чем надо писать и к чему призывать вражеских солдат; командир 137-й стрелковой дивизии генерал-майор А. И. Алферов обращался к окруженному немецкому гарнизону в Чертково - его выступление сыграло важную роль в капитуляции гарнизона.
Мне вспомнился рассказ Д. З. Мануильского, возвратившегося с фронта в феврале 1943 года, о подвиге начальника политотдела Лисичкина:
- Товарищ Лисичкин случайно попал в расположение противника, но не растерялся. Он вышел из машины и пошел навстречу итальянским солдатам, жестами призывая их в советский плен. Жесты были поняты. Полковой комиссар привел на пункт сбора военнопленных почти пятьсот солдат. В другой раз, прекратив огонь, он снова вышел навстречу врагу и стал агитировать его солдат прекратить сопротивление. Но перед ним оказались не итальянцы, а немцы, и политработник погиб.
Поясняю: речь идет о Лисичкине Емельяне Алексеевиче, полковнике (это звание ему присвоено 20 декабря 1942 года), начальнике политотдела 35-й гвардейской стрелковой дивизии.
На Всеармейском совещании полковник А. В. Кирсанов, в то время уже начальник седьмого отдела политуправления Воронежского фронта, доложил об эффективном использовании такого фактора, как растущая ненависть венгерских солдат к "чужой войне".
О работе среди войск стран - сателлитов фашистской Германии говорил также начальник политуправления Ленинградского фронта генерал-майор К. К. Кулик, посвятивший свое выступление опыту ведения пропаганды по разложению противника в условиях блокады города, ее прорыва в январе 43-го. Политорганы воздействовали не только на отборные, в том числе эсэсовские и полицейские, части немецкой армии - фронту противостояли солдаты 14 национальностей. Шестую часть полосы фронта занимали дивизии финской армии. Под Ленинград гитлеровцы бросили и испанскую "голубую" дивизию.
- Политорганы фронта, - сказал генерал Кулик, - преодолели столь многослойный языковой барьер.
"Ленинград вам не взять, вы оказались бессильны это сделать, и долго отсиживаться за оборонительными сооружениями вам не удастся!" - такая предупредительная агитация, неустанно проводимая на базе отличных технических средств, помогла создать в противостоящих вражеских частях настроение бесперспективности и желание избежать "печального повторения" Сталинграда. И это настроение дало себя знать уже в ходе" прорыва блокады, сказалось как в упадке силы сопротивляемости врага, так и в пленении нескольких тысяч солдат и офицеров; испанская же дивизия вскоре и вовсе была выведена из строя, многие ее солдаты перешли в расположение советских войск.
На совещании говорилось о творческой инициативе пропагандистов, об их чувстве нового, поддерживалось все ценное и полезное. С интересом была выслушана речь начальника отдела политуправления Северо-Западного фронта подполковника Л. А. Дубровицкого. Он рассказал, в частности, о диалоге с немцами по трофейной боевой рации. Инициатором такого диалога выступил старший инструктор политотдела горнострелковой латышской дивизии капитан Д. Вульфсон, за плечами которого была школа революционного подполья. В начале января 1943 года Военный совет поручил ему, политически зрелому и великолепно владеющему немецким языком пропагандисту, установить "агитационный контакт" с радистами противостоящих частей противника. Вульфсону вручили трофейную рацию типа "Т. Эмкфеллер" с радиусом действия 20 километров. В течение недели он слушал переговоры вражеских радистов, изучал режим и технику их работы, а затем вошел с ними в контакт. Поначалу он выдавал себя за немецкого радиста. Затем задал как-то коллегам вопрос: "Верите ли вы сообщениям ОКВ?" Ответы получил самые разноречивые. И прокомментировал очередную сводку ОКВ... Любопытство немцев росло день ото дня, хотя они скоро догадались, что с ними беседует советский пропагандист, потому что "унзере рус", как они его называли, передавал письма пленных с точными адресами их семей и номерами воинских частей, в которых те служили, задавал радистам вопросы. Думаю, что есть смысл воспроизвести один его диалог.
