Так насаждалась ненависть к Красной Армии у немецких "солдат последнего часа", как они сами себя называли, в 1945 году. Из записи в дневнике убитого унтер-офицера Ш. Найдорота, в прошлом активного нациста, явствовало, что он разуверился в фюрере и нацизме-, больше того - "теперь ненавидит нацистов", но "сражаться и повиноваться, - писал он, - будет до конца". Эта запись подтверждала и наши выводы: разочарование немецких солдат в нацизме отнюдь не всегда сопровождалось отказом подчиняться приказам и воевать. Чувство страха за Германию, народ, семью и близких, культивируемое нацистской пропагандой, сознание собственной вины или причастности к преступлениям, совершенным на русской земле, надежда на "новое оружие" - все это сдерживало развитие активных антифашистских или антивоенных действий.
Анализ военно-политической обстановки и морального духа вермахта убеждал нас в том, что в завершающих сражениях следует ожидать упорного сопротивления обреченных на гибель солдат и офицеров гитлеровской армии. Это подтверждалось, кстати, и ходом боев в Венгрии, где рассвирепевшие гитлеровцы вновь пошли на грубое попрание международного соглашения, под которым имелась и подпись Германии, - на злодейское убийство парламентеров.
29 декабря 1944 года в окруженные немецкие войска в Будапеште была послана советская парламентерская группа с ультиматумом, в котором "во избежание ненужного кровопролития и в целях сохранения Будапешта, его исторических ценностей, памятников культуры и искусства" Маршалы Советского Союза Ф. И. Толбухин и Р. Я. Малиновский предлагали великодушные условия капитуляции: немцам гарантировалась жизнь, безопасность и возвращение домой после войны, а венграм - немедленный роспуск по домам. Гитлеровские генералы, однако, не приняли ультиматума, приказав "отогнать парламентеров огнем". Подробности я услышал от самого старшего лейтенанта Орлова - члена парламентерской группы. Когда она подошла к переднему краю врага, ее окружили пятеро гитлеровцев, завязали всем глаза и повели в штаб полка. Немецкий подполковник тут же вышел в соседнюю комнату, чтобы доложить по телефону выше стоящему командованию. Вернувшись, он приказал солдатам отвести парламентеров обратно к передовой линии. Им снова завязали глаза. "Не успели мы пройти и несколько десятков метров, - рассказывал Орлов, как раздались выстрелы. Я сорвал повязку и увидел, что капитан Остапенко убит наповал, а наклонившийся над ним гитлеровец вынимает у него из-за отворота шинели пакет с ультиматумом. Затем, вложив этот пакет мне за пазуху, он сказал, чтобы мы шли дальше. Через несколько минут мы со старшиной (третий член парламентерской группы. - М. Б.) были уже у своего переднего края".
Вместе с капитаном И. А. Остапенко был убит и другой член группы антифашист капитан Миклош Штейнмец. Разумеется, спецпропагандисты оповестили войска противника об этом чудовищном преступлении гитлеровских офицеров, что, несомненно, способствовало усилению антифашистских настроений в немецких и особенно в венгерских салашистских частях.
Еще раз подчеркиваю: мы понимали, что сопротивление противника будет не менее упорным, чем раньше, ибо на зеленое сукно будущих сражений противник действительно бросил последние карты.
Так и произошло в ходе Висло-Одерской операции, которая с такой тщательностью готовилась нашим командованием. Она, как известно, началась несколько раньше, чем предусматривалось планом, - по просьбе англо-американских союзников, теснимых внезапно перешедшими в наступление немцами в Арденнах.
Висло-Одерская операция была выдающейся как по масштабам, так и по своему историческому значению, поскольку она решала задачу разгрома противника на огромном фронте в междуречье, завершала освобождение Полыни и давала непосредственный выход на территорию Германии. 1-й Белорусский фронт наносил удары в направлении на Познань и Лодзь, 1-й Украинский - на Бреслау (Вроцлав). За 23 дня непрерывных сражений было разгромлено 60 немецких дивизий, 35 из которых вовсе перестали существовать. Наступление Красной Армии было столь могущественным и динамичным, что немецкие группировки не успевали откатываться на запад, часто оставаясь в тылу наших войск отсеченными или окруженными, что создавало благоприятные условия для морально-политического воздействия на солдат и офицеров. И я расскажу о том, как эти условия были использованы командирами и политорганами, склонявшими к капитуляции окруженные гарнизоны.
