Ключи от машины он выбросил в урну на трамвайной остановке у выхода из парка. Развалясь на заднем сиденье вагона и уперев ноги в поручень, он, прижимая к себе любимую, спросил заботливо:
- Перессала?
- Та ты что! - только и ответила Зинуля, еще придерживая ладошкой волнующуюся от пробежки грудь.
- Не бздо! - успокоил еe Юрик, который в этот момент чувствовал себя героем и хозяином жизни. - В гробу я их всех видал, коз-злов вонючих. Прикидываешь, чисто, что они задумали? Коз-злы! - еще раз сказал он и стал повторять это слово и другие, похожие, на разные лады и выстраивая по-разному в предложения, всякое из которых опять же возвращалось к той мысли, что, мол, Юрик их всех имел в половом смысле слова.
- Сейчас ко мне поедем, - наконец, оторвался он от темы.
- A мамаша? - спросила Зинуля.
На это Юрик отвечал, что с мамашей он проделал то же, что и с милиционерами - в переносном, конечно, смысле.
Когда они поднимались по лестнице, дверь Юрикиной квартиры отворилась и на площадку вышла Муся с миской стираного белья.
- Здрасвтвуйте, - поздоровалась Зинуля.
- Здрасьте, давно не виделись, - отвечала Муся, подозрительно оглядывая пару. - Что это вы в дом среди ночи?
- Дело есть, - сказал Юрик, протискиваясь мимо матери в дом.
- Какое это еще такое дело?
- Какое надо. Давай иди куда шла, - напутствовал еe Юрик.
- Я пойду, - сказала Муся. - Сейчас развешу белье и вернусь проверю, что у тебя за дела такие. Сильно деловой заделался, ити твою мать.
- Ити свою мать, - вернул ей Юрик. - Дешевле будет.
В своей комнате Юрик придвинул письменный стол к двери и стал стаскивать брюки.
- Давай раздевайся, а то сейчас в штаны натрухаю.
- A мамаша? - спросила Зинуля нерешительно.
Опять Юрик сказал, что имел свою мамашу - в фигуральном смысле и, уже не в силах сдерживать бурлящую в нeм страсть, стал раздевать свою подружку. Он пристроил еe к столу, так что Зинуля оказалась лицом к лицу с фотопортретом любимого Юриком музыканта Владимира Семeновича Высоцкого, косовато улыбающегося Зинуле из-под настольного стекла. Нет, нет, она этой иронической улыбки не видела. Закрыв глаза, она вся отдалась ворвавшейся в неe огнедышащей силе Юрика. Когда соитие их близилось к своей кульминации, в дверь постучали.
- Вы чего там делаете? - деловито спросила Муся.
- Уроки, - бросил Юрик, раскачивая стол.
- A ну, открой дверь.
- Да пошла ты! - выдохнул Юрик.
- A-ах-ах-ах! - закричала Зинуля, ощущая, что внутри неe сейчас разорвется граната.
- Я тебе сейчас пойду! - крикнула Муся и ударила в дверь кулаком. Стол отодвинулся, и разъяренный Мусин глаз блеснул в дверном проeме.
Юрик подналег на Зинулю, и дверь закрылась. Граната взорвалась. Зинуля забилась и, вскрикнув напоследок, умерла.
- Сучка! - сказала с той стороны двери Муся.
Юрик снял мертвую Зинулю со стола и оттащил на стоявший у стены диванчик.
- Сама ты сучка, - отвечал он маме, вытирая фаллос майкой.
- Поговори мне, сволочь такая-растакая. Козлище такое-сякое. Я тебя сейчас с твоей прошмандовкой быстро отсюда выкину! - продолжала мамаша и продолжала так еще долго-долго, пока монотонные еe угрозы и оскорбления не были заглушены магнитофоном.
Юрик лег рядом с Зинулей на диван и закурил. Зинуля устроилась у него на плече.
Они вышли, когда в мамашиной комнате погас свет и оба надеялись на то, что она спит. Ничего подобного.
- Сучка маланская, - раздалось из темноты негромко, но вполне отчетливо.
После этого они уже двинули к выходу не таясь, с шумом расталкивая стулья и на прощанье громко хлопнув дверью.
11
- Вот, полюбуйся на жеребца, - сказала Муся, наливая участковому красный борщ из кастрюли, над которой, покачиваясь, висел наваристый мясной дух, и кивая на вошедшего Юрика.
- Здрасьте, дядя Толя, - сказал Юрик, широко улыбаясь.
- Привет, Юра, - кивнул тот.
- Привел какую-то сучку прямо домой, - сказала Муся.
- Совершеннолетняя? - поинтересовался участковый, подвигая к себе тарелку с огнедышащим борщом.
- Ссыкушка с его класса, - объяснила Муся.
- Так, только давай без "ссыкушки", - сказал Юрик, присаживаясь к столу. - Я, может, на ней жениться хочу.
