Борьба против агрессоров принимала в Афганистане все более широкий и массовый характер. Подкупленным феодалам становилось все труднее сдерживать гнев народных масс, и, хотя Бернс прилагал много усилий для подкупа влиятельных лиц среди таджиков Кухистана, ему не удалось помешать Дост Мухаммеду объединиться с кухистанцами для совместного выступления против захватчиков. Активные действия Дост Мухаммеда в этой области, неподалеку от афганской столицы, вызвали особую тревогу в Кабуле. Макнотен, опасаясь осады города, стал требовать присылки из Индии новых подкреплений.
2 ноября 1840 г. в ущелье Парван Дора произошло сражение между руководимым Дост Мухаммедом таджикским ополчением и бригадой английских войск под командованием генерала Сэля. Англичане рассчитывали на легкую победу. Персивал Лорд, показав своим солдатам на Дост Мухаммеда, обещал выплатить 100 тыс. рупий тому, кто доставит его живым или мертвым{89}. Но британские войска не выдержали натиска народного ополчения. Бригада Сэля была разбита и в беспорядке отступила к Чарикару. Парванская битва вызвала большой отклик во всем Афганистане и сыграла важную роль в развитии освободительного движения.
Однако Дост Мухаммед, потеряв веру в возможность окончательной победы, вскоре сдался оккупационным властям и был отправлен ими в Индию в качестве пленника. Несмотря на пленение эмира, встреченное англичанами с большим ликованием, борьба афганского народа за свободу не ослабела, а продолжала развиваться. Как справедливо писал Сеид Касем Риштия, "афганский народ вскоре поднялся на борьбу с захватчиками и сам, без эмира и сардаров, выполнил эту задачу, восстановив, таким образом, свою национальную честь и славу"{90}.
В начале октября 1840 г. восточногильзайские племена активно включились в освободительное движение и заняли горные проходы между Кабулом и Джелалабадом. Была прервана важнейшая коммуникационная линия, соединявшая интервентов с их индийским тылом. Стремясь восстановить линии связи, командование оккупационных войск попыталось оттеснить гильзаев. В Тезинской долине, к югу-востоку от Кабула, завязалась ожесточенная, длительная и упорная борьба. Верх одержали повстанцы. Находящимся в афганской столице англичанам пришлось отказаться от использования прямого пути на Пешавар. В письме от 3 ноября 1840 г. участник событий Н. Чемберлен писал: "Мы не приобрели лавров в Тезинской кампании. Наши потери были велики - 150 человек, не считая офицеров. Мы лишились амуниции, обоза и казны, по сути дела, это было настоящее поражение, и я надеюсь, к чести нашей армии, что мы никогда больше не понесем такого поражения"{91}. Однако этим надеждам не суждено был" осуществиться.
Зимой 1840/41 г. в связи с трудностями снабжения войск оккупанты стали в более широких масштабах реквизировать продовольствие и фураж. Английским войскам вместо жалованья предоставлялись на разграбление целые округа. Оккупанты рассматривали Афганистан как свою колонию, а афганцев - как своих рабов. Все это глубоко задевало и оскорбляло национальные чувства и достоинство народа, любовь которого к независимости особо отмечал Ф. Энгельс{92}. Интервенты были окружены жгучей ненавистью населения.
Представление о положении в Афганистане дает письмо, отправленное 20 августа 1841 г. одним английским офицером из Кандагара. "Скоро будет три года, - писал он, - как армия Инда отправилась из Фирозпура для завоевания этой несчастной страны. Шах Шуджа должен был вступить на престол отцов своих, и войско должно было возвратиться потом в Индию. Дело окончено вот уже два года, а мы все еще здесь; правительство не может нести огромных издержек, с которыми сопряжено занятие Афганистана. Но можем ли мы возвратиться? Кругом, во всей стране с каждым днем увеличивается беспокойство. Хайберцы, гильзаи и дуррани взялись за оружие, на посты наши делают нападения, солдат наших убивают перед нашими глазами. Можем ли мы оставить Афганистан в таком положении, и, с другой стороны, переменится ли оно и успокоится ли страна? Никогда, по крайней мере мы до этого не доживем. Не могу вам сказать, как ненавидит нас народ: всякий, кто убьет европейца, считается святым. Еще недавно было несколько таких убийств, и мы не можем, не должны здесь оставаться; мы должны возвратиться, хотя бы даже с уроном нашей чести"{93}.
