Но все это произошло много позже, в сентябре же 1917 г., Гоц и Зензинов переживали медовый месяц своего тесного сближения с Авксентьевым. Но не все их сторонники последовали за ними; некоторым этот зигзаг-курс их политики показался неожиданным и ошеломляющим, особенно когда он был закреплен открытым нарушением дисциплины Центрального комитета.
Характерно, что протест против действий Гоца заявил сторонник правоцентрового течения Веденяпин и что при голосовании вопроса, принять или отвергнуть этот протест, только один из собрания воздержался, все же остальные высказались за, хотя в собрании, кроме Веденяпина, были и еще достаточно правонастроенные лица, как Архангельский, Минор и другие. Это был бунт правоцентровых элементов против своих лидеров.
Но уже на следующем собрании, 18 сентября, новый блок правых и правоцентровых сумел нанести еще одно жестокое поражение принципу партийной дисциплины. Голосами шести членов (Авксентьева, Зензинова, Гоца, Минора, Архангельского и Розенблюма) было решено, что члены ЦК получают право "выступать от других организаций, не считаясь с партийными директивами". Маневренное значение этой победы было для них очень велико. Дело в том, что в рядах Российской социал-демократической партии меньшевиков в это время происходил такой же болезненный процесс острого расхождения по вопросу об организации власти, как и в рядах ПСР. При этом Л. Мартов, основатель и главный идеологический вдохновитель меньшевизма, остался в меньшинстве и очень остро переживал трагедию временного отхода от него его партии. Последняя перешла под руководство Церетели111 и Дана112 и стояла на той точке зрения, что русская революция, согласно марксистской догме, является революцией буржуазной, а буржуазную революцию пролетариату приходится делать вместе с буржуазией. Л. Мартов, не менее Чернова видевший, что сохранение коалиционного правительства в данных условиях вконец ослабит его и сделает легкою жертвой большевиков, убедился, что с этим взглядом он в меньшевистских рядах обречен пока на почти полную изоляцию.
Сторонники коалиции во что бы то ни стало в эсеровском ЦК, после Корниловского мятежа почувствовавшие, что в партийных рядах их взгляды потеряли престиж, надеялись теперь, что в Демократическом совещании, вместе с меньшевиками, беспартийными и разными мелкими квазисоциалистическими группами и кооператорами смогут составить верное коалиционному принципу большинство. Теперь им необходимо было развязать себе руки, чтобы действовать уже от имени большинства Демократического совещания -- так, как им не дают права [действовать] постановления ЦК партии.
И действительно, после того как Демократическое совещание кончилось, в сущности, ничем, показав, что по основному вопросу о власти элементы совещания раскалываются на два друг друга уравновешивающих лагеря, Керенский получил возможность действовать по-своему и образовал еще один коалиционный кабинет, еще бесцветнее и безнадежнее предыдущих. Деятельное участие в переговорах принимали два члена ЦК, Гоц и Авксентьев, вместе с третьим крупным с[оциалистом]-р[еволюционе]ром, московским городским головою Рудневым.
В силу предыдущего постановления они действовали вне контроля ЦК и только постфактум отдали ему в этом отчет. ЦК было предложено высказаться в том смысле, что все обстоит в порядке, ибо надо "считать, что тт. Гоц, Авксентьев и Руднев выполнили поручение, возложенное на них Демократическим совещанием".
Но даже и при такой формальной постановке вопроса результат голосования оказался чрезвычайно жидким. Семь голосов высказалось за принятие такой резолюции, семь воздержалось, считая ненормальным самое предыдущее решение ЦК, разрешавшее его членам считать себя свободными от его политических директив при выполнении "поручений других организаций".
Следует отметить, во-первых, что все эти постановления были приняты в отсутствие В.М. Чернова, и, во-вторых, что представитель крайнего левого крыла партии, М.А. Натансон, поддерживал все предложения правых, ослаблявшие дисциплину, имея в виду затем использование их в интересах своего сепаратизма и левым крылом.
