— Ладно, нечего прошлое вспоминать. Сейчас, если бы не прикипели кровью и по́том к этой земле, бросили бы все и рванули на север. Какие там земли, закачаешься! Рядом с этой саванной их и не поставить! Леса огромные, степи ковыльные. Приволье, ветер свежий, а не как из парилки или духовки. Красота! — Капитан мечтательно покрутил головой. — Так нет, моя жена не хочет. Дом, город, Театр оперетты в Москве и Оперный театр в Новой Одессе. А там дикие места, разве что вдоль побережья наши поселения стоят. Форт Росс, Киев, Питер, Ростов. Самый большой — Форт Росс, его уже лет пять как образовали, там тысяч десять народу, остальные поселения — поменьше. Да и на западе, в Загорской области, неплохо. Там горы в основном, горные долины, только к побережью переходят в равнину. Для железной и автомобильной дороги лишь пару более-менее подходящих перевалов нашли, да и то они на высоте не меньше четырех тысяч метров находятся. Наши сейчас вовсю обустраиваются… — Капитан еще с час рассказывал о России, лейтенанты то соглашались с его точкой зрения, то посмеивались и высказывали свою.
Интересная беседа вышла, поучительная. И очень информативная для Леньки. Но всему свое время, так что он распрощался с офицерами, расплатился за обед (заказав при этом еще литр водки с соленьями и рыбкой на закусь. На Старой Земле у него в соседях жил один военный летун в отставке. Ленька хорошо помнил, что его перепить не мог ни один мужик в совхозе). И пошел в оружейный, втайне надеясь еще разок увидеть Вашти. Но в магазине был только жутко недовольный хозяин. Как выяснилось, недоволен он был пьяным учителем. Ленька вежливо поздоровался:
— Добрый день, мистер Эддингтон. Оливия сказала зайти попозже, забрать деньги за автоматы и «Крикет». И, если можно, я хотел бы обменять автоматные патроны на «семь шестьдесят две на пятьдесят один» демидовского производства.
— Здравствуй. Вот деньги. По восемь сотен за автомат, полторы сотни за мелкашку. Патроны обменяю, без проблем. Три твоих за два моих, идет? — И крепкий, кряжистый мужик с ослепительно лысой головой, передвинув деньги Леониду, пошел в подсобку, ворча о чем-то себе под нос. Там сухо забрякали отсчитываемые гильзы, и вскоре Эддингтон вышел оттуда. Поставив на стол перед Ленькой картонную коробку с патронами — яркую, из-под каких-то конфет. Он внимательно поглядел на него, подумал и спросил:
— Леонид, ты русский ведь? Как вы с алкоголизмом боретесь? — Потер лысину и, махнув рукой, продолжил: — Оливия втрескалась в Мюрата и слушать ничего не хочет. В принципе он очень неплохой парень, великолепный учитель — но пьяница! Я слышал, вы, русские, как-то умете лечить алкоголиков быстро и эффективно.
— Ну, я здесь еще с этим не сталкивался. — Ленька озабоченно почесал макушку. Интересная все-таки логика у этого Эддингтона — спрашивать о борьбе с алкоголизмом поддатого русского парня… — В Старом мире их лечили, вшивая «торпеду» под кожу, психологи гипнотизировали, еще много как. Лучше всего у нас одна бабка лечила, заговорами. Ведунья вроде как, потомственная. Она на соседнем хуторе бог знает сколько лет живет и никуда, кроме как в партизаны, в войну, его не покидала. Но вот есть ли такие бабульки здесь, в этом мире? Знаете, тут в «Бейджине» несколько русских офицеров сидят, выпивают, они наверняка знают, есть ли такие в Русской Республике.
— Долго они там будут? — Эддингтона явно заинтересовала эта информация.
— Ну, когда я ушел оттуда, они выпили треть литровой бутылки водки. Такими темпами им ее еще минут на пятнадцать хватит точно. — Ленька поглядел на свои наручные «Свотч».
— Так-так… тогда ты извини, но магазин закрывается. — Хозяин передал Леньке плотный пластиковый пакет для переноски коробки с патронами и начал активную деятельность по свертыванию торговли. Впрочем, она заключалась лишь в гашении ламп и активации сигналок.
Ленька же попрощался и пошел на вокзал, уточнить сроки отбытия автомотрисы в «Конец путей». Все-таки график движения здесь скорее предполагаемый, чем обязательный, стройка дороги постоянно коррективы вносит.
