— Напрасный труд, — тихо сказал Галинин.
— Неужели всерьез веришь?
Галинин не ответил, и Ветлугин твердо сказал:
— Сейчас выпьем, потолкуем, и вся блажь с тебя, как пух с одуванчика, слетит.
Танк исчез. Хотелось радоваться и молиться одновременно, в душе было смятение; Галинин поднял на Ветлугина глаза и посмотрел с такой болью, что тот растерялся, перевел взгляд на репродукцию около распятия.
— Ганс Бургкмайр, — объяснил Галинин. — Святой Иоанн Богослов на Патмосе… Читал Апокалипсис?
— Нет. — Ветлугин даже не слышал о такой книге.
— Странно. Можно предположить, что ты и Библию не читал?
— Не читал.
— Странно, странно… Неужели в гуманитарных вузах это, как говорится, «не проходят»?
— И правильно, что «не проходят»! Зачем изучать источник мракобесия?
Галинин посмотрел на Ветлугина с откровенным удивлением.
— Но ведь Библия один из древнейших памятников письменности! Люди, сами того не подозревая, чуть ли не каждый день произносят то, что написано в ней.
— Приведи хоть один пример.
— Изволь. «Не мечите бисер перед свиньями». «Нет пророка в своем отечестве». «Кто не работает, тот не ест». «Камня на камне не оставить». «Построить дом на песке». «Глас вопиющего в пустыне». «Не сотвори себе кумира». «Кто посеет ветер, тот пожнет бурю». «Не ведают, что творят». «Взявший меч от меча и погибнет»… Продолжать?
— Достаточно. — Ветлугину стало стыдно, что он, преподаватель литературы, до сих пор не знал, откуда взяты эти ставшие поговорками изречения. Покосившись на полки с книгами, подумал, что Галинин — человек начитанный, что, разговаривая с ним, можно легко попасть впросак. В душе шевельнулось что-то похожее на отчуждение.
— Если хочешь почитать, то пожалуйста, — сказал Галинин. — У меня есть Библия.
— Как-нибудь в другой раз.
— Воля твоя, — тихо сказал Галинин.
Захотелось поговорить с ним откровенно, как фронтовик с фронтовиком, но Ветлугин решил не торопиться с этим, подошел к книжным полкам, увидел собрания сочинений Достоевского, Тургенева, Чехова, провел пальцем по тисненым корешкам.
— Вот что восторг вызывает! Ты в сравнении со мной Крёз.
Галинин сделал размашистый жест.
— Все, что ты видишь тут, приданое жены. — Постучал в стену, громко позвал: — Лизонька!
Через несколько мгновений в комнате появилась молодая женщина в ситцевом платье с оборками, какие носили много-много лет назад, с большим черепаховым гребнем в рыхлом золотистом пучке. Ее можно было бы назвать интересной, даже красивой, если бы не болезненная бледность на лице. Большие серые глаза остановились на Ветлугине, припухшие губы дрогнули.
— Не пугайся, милая, — мягко сказал Галинин. — Это Ветлугин. Я рассказывал тебе про него, помнишь?
Она виновато улыбнулась, плавным движением руки поправила гребень. Ветлугин невольно подумал, что он очень к лицу ей.
— Моя жена! — В голосе Галинина была гордость. — Матушка, как говорят прихожане.
Ее пожатие было вялым, длинные ресницы трепетали, выдавая внутреннее волнение. Галинин вздохнул, ласково попросил:
— Собери-ка нам что-нибудь.
— Селедочку почищу, малосольных огурчиков принесу, — с готовностью сказала Лиза.
— И это самое. — Галинин оттопырил мизинец, поднял большой палец. Как только жена вышла, пробормотал: — Славная она, беда только — больная.
— Что с ней?
— Туберкулез легких.
Ветлугин сочувственно помолчал.
— Ты давно женат?
— Скоро год… А ты, — Галинин улыбнулся, — как я понимаю, так и не встретил свою Лизу?
«Помнит!» — взволнованно подумал Ветлугин.
На фронте он однажды сказал Галинину, что хочет встретить и полюбить девушку, похожую на героиню из «Дворянского гнезда». Этот роман он перечитывал так часто, что некоторые страницы выучил наизусть. Перехватывало дыхание, когда он повторял про себя: «Перебираясь с клироса на клирос, она прошла мимо него, прошла ровной, торопливо-смиренной походкой монахини — и не взглянула на него; только ресницы обращенного к нему глаза чуть-чуть дрогнули, только еще ниже наклонила она свое исхудалое лицо — и пальцы сжатых рук, перевитые четками, еще крепче прижались друг к другу. Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства… На них можно только указать — и пройти мимо».
