Но все дело было в том, что смерть была бы слишком легким выходом для него. Холден предпочел бы заставить Джеймса испытать все несчастья до того, как тот попадет в ад, где будет гореть вечно. Холдену хотелось наказать его как можно сильнее.
Ад может подождать.
И ад был именно тем, что он заслуживал.
Холден наконец получил то, зачем сюда пожаловал.
В виде соглашений о неразглашении, которые он увидел в офисе Джеймса. Он запомнил код на двери, который Джеймс набрал, когда вел его в свой офис на собеседование. И ему лишь следовало дождаться момента, когда Джеймса не будет в доме, и проникнуть в его офис.
Холдена обрадовало то, что все документы лежали на самом виду. И это его не удивило.
Это был офис Джеймса в его родном доме. Он доверял своей семье, и почему бы ему не доверять ей? Эмерсон явно испытывала к отцу самые теплые чувства. И Холден подозревал, что и все остальные обитатели дома эти чувства разделяют.
За исключением женщин, которых Джеймс затаскивал в свою постель. Своих работниц. Молодых. Зависящих от него. Но он наверняка откупался от них.
И когда Холден воплотит в жизнь свои планы, с Джеймсом будет покончено.
Но сначала нужно решить проблему с Эмерсон.
Холден не ожидал того, что при первой же их встрече между ними возникнет такое влечение.
К тому же она всегда была… рядом. Проблема состояла в том, что, когда он нанялся на работу, чтобы шпионить за Джеймсом и найти доказательства его отношений с его сестрой, ему приходилось по‑настоящему работать в течение всего дня.
И это занимало у него чертовски много времени. И к тому же означало, что он постоянно находился рядом с Эмерсон.
Упомяни черта, и он тут как тут. Не успел он закончить убирать стойла, как на конюшню вошла Эмерсон. Одетая в бежевые бриджи, которые обтягивали ее стройные бедра.
– Это уже совсем другой костюм для верховой езды, – заметил Холден.
– Я сегодня не собираюсь делать никаких селфи, – пояснила она.
В ее синих глазах он увидел усмешку, и его сердце сжалось.
– Просто решили прокатиться?
– Мне нужно проветрить мозги.
Она смотрела на него, и было видно, что она немного напряжена.
– В чем дело?
Но он знал ответ на этот вопрос. Все дело было в том влечении, которое он всегда испытывал в ее обществе. Она чувствовала то же самое, и это только все осложняло.
– Ни в чем. Просто… Чем вы обычно занимаетесь? Вы всегда работали на ранчо? Я хочу сказать, что вы наверняка специализируетесь на чем‑то, иначе мой отец не нанял бы вас.
– Я хорошо управляюсь с лошадьми.
Почти все, что он говорил здесь о себе, было ложью. Но это, по крайней мере, было правдой. Он с детства работал на чужих ранчо.
Теперь у него было свое ранчо, очень большое, но он по‑прежнему продолжал работать. Ему нравилось работать на своей собственной земле. Это было подарком судьбы, после многих лет работы на других людей.
И он с детства любил животных. Это позволяло ему чувствовать единение с ними.
Он был бедным мальчиком из бедной семьи. И он был ковбоем с самого рождения. Его умение обращаться с животными позволило ему получить самую первую работу на ранчо, и это, в конечном счете, сделало его таким, каким он стал.
Когда один из его работодателей умер, он оставил Холдену огромный участок земли. Это было заброшенное поле в нескольких милях от того ранчо, которым он теперь владел.
Он не знал, что делать с этой землей, пока не выяснил, что ее можно разбить на участки под застройку. И этот проект оказался очень интересным. Он испытывал удовлетворение оттого, что строил дома для людей.
Кроме того, он заключил соглашение с застройщиком, что два дома будут отданы ему, чтобы он мог распорядиться ими по своему усмотрению. И он подарил их бездомным семьям. И оплатил обучение в колледже для всех их детей.
И он продолжал делать это и теперь, с каждым новым проектом. Это не спасало мир, но это меняло жизни нескольких людей. А он отлично знал, как много могут значить такие перемены.
Он испытал это на себе.
Но размышления о добрых делах, которые он совершил в прошлом, не извиняют того, что он делает сейчас.
Может, и нет. Но его это не волновало. Да, разрушая империю Максфилдов, он причинит боль Эмерсон, и это было еще одной причиной, почему ему было бы удобнее ненавидеть всех, связанных с Джеймсом Максфилдом.
