– Да.
– Так вот. Когда мы с Иваном уедем, расскажи, пожалуйста, Павлову все, что знаешь и отведи его в квартиру на третьем этаже. Дверь я запирать не буду, пусть Дима вызывает следственную бригаду и начинает работать.
– А его не отстранят? – нахмурился опытный в уголовных делах бригадир. – Не объявят таким же свидетелем?
– Надеюсь, Павлов убедит коллег, что я его информатор. Но информацию передала через третье лицо, через тебя.
– Вот уж… довелось, – хмыкнул Димон. – Информацию ментам передавать.
– Прости, Дима, что я тебя впутала… Но мне больше некого просить.
Друг укорил сыщицу взглядом и прошептал:
– Ты береги себя, Дуська! Я этому черту ни хрена не верю!
– Я постараюсь, Дима.
Евдокия распрямилась, оглянулась на Ивана, остававшегося в гостиной на диване. На журнальном столике возле него запиликал мобильный телефон.
Звонил Миронов:
– Машина заправлена, сестренка. Ребята не уехали, будут вас ждать. Но из подъезда все ушли.
– Спасибо, Александр Сергеевич. Мы выйдем через пятнадцать минут. Должен подъехать Дима Павлов, мне надо кое-что ему передать.
– Дусь… – Произнеся имя девушки, авторитет замялся. Миронов понимал, что Иван слышит их разговор. – Ты уверена в том, что делаешь?
– Да. Иван пообещал отдать недостающую часть важной информации после того, как я вывезу его из города.
– А если вас гайцы тормознут?
– Откупимся, Александр Сергеевич. Прорвемся.
– Может быть, вам все-таки сопровождение дать?
– Спасибо, нет. Все будет в порядке, Александр Сергеевич.
Как только Евдокия распрощалась с Мироновым, убийца положил мобильный телефон в карман и поманил к себе временную союзницу.
– Прости, Евдокия, но я должен тебя обыскать. – Иван сел прямо, дождался, пока сыщица приблизится, и ловко провел руками по ее телу от затылка и подмышек до ступней. Пробормотал: – Все чисто. – Поднял голову вверх и, собирая лицо в напряженную гримасу, проговорил: – И вот еще что. Предупреждаю: наш мирный договор закончится, как только кто-то из мироновских дернется. Поняла? Они – все поняли?
– Да. Ребята будут вести себя тихо.
– Смотри. Надеюсь. Ведь я сентиментальничать не стану. Приложу к твоему горлу нож, если мне что-то не понравится… не обессудь. Обсуждать возникшее недопонимание будем уже на небесах.
– Недопонимания не будет.
«А что я еще могла сделать?!» – в тот момент спросила себя сыщица. Иван выпустил сыщицу в прихожую к Димону, но Евдокия не могла удрать, оставив связанного друга в руках убийцы!
Зурабу уже приходилось брать заложников для давления на родственников или допросов. И в этих ситуациях киллера всегда удивляло обстоятельство: все намеченные жертвы уходили с ним добровольно. Ни один из заложников не выжил (Зураб не оставлял свидетелей), но каждый из них позволял себя одурачить и безропотно шагал за палачом.
Даже тот мужик, которого потом нашли истерзанным в канаве, спокойно подошел к багажнику машины, наклонился, подставляя оголенную шею под электрошокер… А ведь знал, что замутил гнилую тему и существует вероятность ответного удара: заказчик Эдика Шляхтича должен был ходить с оглядкой!
Но почему-то не насторожился, когда на домашней подземной парковке к нему подошел незнакомец с забинтованной рукой на перевязи и попросил помочь положить запаску в багажник. Откликнулся на просьбу, повернулся спиной к убийце…
Странно. Нелогично. Результат – в канаве.
Ссутуленный невзрачный мужичок не вызывал у потенциальных жертв опасения. Зубарев всегда умел прикинуться убогим, сереньким, тщедушным. Но, даже признавая в себе исключительный актерский талант, тем не менее искренне удивлялся: «Неужели овцы перестали чуять хищника?!» Понять сие для киллера – невероятно, не по силам, невозможно. Инстинкт самосохранения – первоначален, в критический момент он обязан возобладать и прорваться даже у самого тупого индивида!
У самого Зураба чутье работало превосходно. Организм всецело реагировал на появление опасности: непонятно откуда возникала дрожь, сбивался ритм дыхания и начинали шевелиться, вздыбливаться крохотные волоски на теле. Зураб мгновенно ощетинивался и был готов ответить на атаку! Он никогда, ни разу не подпустил к себе противника на расстояние удара. Однажды снайпера засек, зацепив боковым зрением крохотный секундный блик на чьей-то пуговице.
