Но сэр Джон туда, разумеется, приедет. Он уже попросил ее оставить для него первый танец, открывающий бал, и вальс. Разговор этот происходил в гардеробной, где сестры одевались, собираясь на бал. Франсис одолевали сомнения: правильно ли она поступила, выбрав для сегодняшнего торжества розовое атласное платье?
– Оно новое, никто в нем меня еще не видел, – сказала она, разглядывая себя в зеркале. – Но идет ли мне розовый цвет? Ведь я блондинка. Леди Берри и его сиятельство одобрили мой выбор, а я сомневаюсь. Как ты считаешь, Белла?
– Мне кажется, это платье очень тебе идет. Все дело в том, что у него цвет насыщенный. И волосы у тебя не тусклые, как это иногда бывает у блондинок, а блестящие.
– Возможно, ты права. А не слишком ли у меня много локонов сбоку? Леди Берри говорила, что это сейчас самая модная прическа, да и я сама это заметила. Что скажешь?
– Если я еще немного проторчу здесь с тобой, то сама не успею переодеться. А к Олмакам опаздывать нельзя, ты же знаешь. Двери закрываются в одиннадцать.
– Надеюсь, сэр Джон приедет вовремя. Иначе я останусь без кавалера на первый танец.
Торопясь в свою комнату, Арабелла задумалась. Франсис передала ей содержание своего разговора с сэром Джоном Чарлтоном в Воксхолл-Гарденз. Похоже, сестра убеждена, что сэр Джон питает к ней нежные чувства и вот-вот сделает предложение. Однако Арабелла больше склонялась к мысли, что он просто решил пофлиртовать. А иначе зачем бы ему понадобилось уговаривать Франсис свернуть на тропинку в тот момент, когда остальные уже ушли вперед, а мистер Хаббард был слишком пьян, чтобы сопровождать их?
Но когда служанка стала застегивать на ней голубое шелковое платье, Арабелла отогнала прочь эти мысли. Она надевала это платье потому, что таково было указание его сиятельства, однако следовало признать – оно ей и самой нравилось. Подол украшали фестоны, вышитые маленькими темно-голубыми цветами, такая же вышивка имелась и на рукавах.
Правда, платье пришлось немного ушить. Сидя за туалетным столиком, пока служанка укладывала ей волосы, Арабелла подумала: неужели она и впрямь выглядела лучше до того, как начала худеть? Должно быть, виконт явно польстил ей. Он пытался задобрить ее, но делал это слишком откровенно. Поэтому нельзя было верить его словам.
Впрочем, стоит ли ломать голову над тем, лгал он или был искренен? Разве ей сейчас важна похвала лорда Астора? Арабелла наклонила голову, чтобы служанке было удобнее застегнуть жемчужное ожерелье. Его она тоже надевала сейчас потому, что так было угодно виконту. А перестала носить с той минуты, как неделю назад сняла его в опере.
Арабелла поднялась и услышала тихий стук в дверь, соединявшую се покои с покоями мужа. В комнату вошел лорд Астор. Глаза Арабеллы округлились от удивления. Ведь он не заходил к ней уже неделю. Она повернулась и отпустила служанку.
– Я так и знал, что вы будете выглядеть прекрасно в этом платье, – похвалил виконт. – Этот светлый оттенок голубого чудесно гармонирует с вашими темными волосами.
– Благодарю вас, ваше сиятельство. – Арабелла устремила взгляд на шейный платок мужа и поймала себя на том, что восхищается изяществом, с которым он повязан. Да, сегодня камердинер мужа Генри явно превзошел самого себя.
– Только жемчуг не очень идет к этому наряду, – заметил виконт, подойдя ближе и внимательно рассматривая ожерелье.
Его ладони легли на шею Арабеллы. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он расстегнул ожерелье. Арабелла ощутила запах его одеколона. Шейный платок виконта и кружевные манжеты были ослепительно белые; в сиянии свечей в шейном платке сверкала бриллиантовая заколка.
– Но у меня больше нет ничего столь изящного, ваше сиятельство, – пробормотала Арабелла.
– Вот как? Ладно, я что-нибудь придумаю.
Повернитесь.
Арабелла послушалась и опустила глаза, разглядывая свои пальцы, вцепившиеся в складки платья.
– Это будет лучше. – Перед глазами Арабеллы что-то сверкнуло, и она почувствовала на шее нечто холодное и тяжелое. – Ну, что скажете? – Виконт взял жену за плечи и повернул ее к зеркалу.
Это были сапфиры – необычайно изящное ожерелье. Арабелла невольно дотронулась пальцами до него, но не произнесла ни слова.
