Дома у Крюкова сделали обыск. Искали, видимо, крупные суммы денег. Ничего не нашли, а вот книгу Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» в ящике тумбочки обнаружили.
— Откуда она у тебя? — с интересом спросил следователь.
— Нашел, — сказал Крюков.
— В трамвае, конечно? — ухмыльнулся следователь.
— Нет, валялась на ступеньке лестницы, — объяснил Крюков.
— Ну, понятно, — кивнул следователь. — Тебя ждала. Я так и думал.
— Давайте, выброшу, — предложил Крюков.
— Зачем же выбрасывать такое добро? — возразил следователь. — Мы ее с собой заберем. У нас она будет в сохранности.
На самом деле книгу Крюкову дал преподаватель их института Леонид Игоревич Хромов. Крюков был его любимцем, готовился под его руководством писать диплом. Сергей не знал, говорить ли Хромову про книгу, но все-таки решил сказать. Леонид Игоревич рано или поздно попросит ее отдать, а где она? Хромов весь побелел, заволновался, сказал, что это ужасно, просто трагедия.
— Не волнуйтесь, — попросил Крюков. — Они ведь ничего про вас не узнают.
— Ох, Сережа, а если нажмут?
— Я им не скажу, обещаю.
Следствие шло своим чередом. О книге его не спрашивали. Следователь продолжал орать на него, дотошно выпытывал, какую работу делал стройотряд в июне и какую в августе.
Олин отец все еще находился на свободе, под подпиской о невыезде. Но на Олю страшно было смотреть: вся черная, глаза ввалились.
Однажды, придя на очередной допрос, Крюков увидел, что рядом со следователем сидит незнакомый молодой человек. Он с интересом разглядывал Крюкова и доброжелательно ему улыбался.
Задав несколько вопросов, следователь неожиданно вышел из комнаты, и Крюков с молодым человеком остались вдвоем.
— Переплатили, понимаешь, шабашникам, — сказал он. — А кто бы за гроши согласился работать? Да и вообще, не нарушив инструкцию, разве можно что-нибудь сделать? Верно?
— Не знаю, — осторожно сказал Крюков.
Он пытался понять, кто этот молодой человек и зачем он здесь. Прокурор? Какое-нибудь милицейской начальство? Не похоже.
— Сергей Васильевич, — произнес тот неизвестный. — Я бы хотел с вами начистоту. Согласны?
— Не понимаю, — ответил Крюков.
— Я бы на вашем месте не настаивал, что книгу Солженицына вы случайно нашли на лестнице, — объяснил тот.
Ах, вот он откуда, понял Крюков.
— Нашел, — чувствуя всю безнадежность своего положения, подтвердил Крюков. Кагебешник не возразил. После некоторой паузы он сказал:
— У меня к вам деловое предложение. Думаю, вполне для вас выгодное. Вы рассказываете, откуда к вам попала эта книга, а мы постараемся, чтобы дело Никитина было прекращено. Надеюсь, понимаете, что это в наших силах.
Он продолжал внимательно разглядывать Крюкова. Сергей молчал.
— Сомневаетесь, выполню ли я наш договор? — спросил кагебешник. — Не сомневайтесь. Мы организация солидная.
— Я нашел книгу, — чувствуя себя совершенно загнанным в западню, тихо повторил Крюков.
— Ну что же, — сказал кагебешник. — Я вас не тороплю. Подумайте. Ольге Григорьевне можете рассказать о моем предложении. Не возражаю.
Той ночью Олиного отца арестовали.
— Надо что-то делать, — говорила она Крюкову. — Надо что-то делать.
Она казалась совершенно невменяемой.
О своем разговоре с кагебешником он ей все-таки не стал рассказывать.
Прошло несколько дней.
На допросы к следователю Крюкова больше не вызывали.
А в конце недели ему позвонил кагебешник и предложил встретиться в одном из номеров известной гостиницы. «Там нам никто не помешает», — добавил он.
В назначенное время Крюков пришел. Кагебешник был чем-то сильно озабочен. Объяснил, что дело Никитина, оказывается, гораздо серьезнее, чем он думал. Шабашники — это мелочь. У Никитина обнаружились куда более тяжкие грехи, так что речь может идти о хищении социалистической собственности в особо крупных размерах.
— А вы знаете, чем это чревато? — спросил он.
Крюков знал.
На секунду он, было, подумал, что кагебешник, значит, отказывается от своего предложения помочь Никитину, и на мгновение даже испытал что-то вроде облегчения. Но тут же понял: нет, это — ультиматум. Если Сергей не согласится с ними сотрудничать, Олиного отца они сотрут в порошок. Да и Сергея не оставят в покое.
