— Значит, его убили? — переспросил я.
— Его убили, — уверенно повторил Филипп, — какое-то чудище, похожее на ожившего мертвеца… Я так испугался, что даже не мог закричать, у меня в горле пересохло от ужаса… Мне до сих пор страшно…
Я погрузился в размышления. Неужто наш Карл обратил внимание на повторяющуюся историю и решился на самосуд… Возможно, он хотел предотвратить смерть мальчика…
— Прошу вас, не говорите дядюшке, — взмолился мальчик, — мне не страшно наказание за непослушание, я боюсь, что он примет мои слова за выдумку… Он не поверит, что я видел монстра! А вы мне верите?
— Конечно, я вам верю, — ответил я, пожав мальчику руку, — только обещайте, что никогда больше не будете воспитывать в себе храбрость в ущерб воспитанию дисциплины…
— Обещаю, — горячо произнес Филипп.
Полагаю, после пережитого ужаса ребенок боле не станет убегать по ночам.
— А монстр видел вас? — поинтересовался я.
— Не знаю, — испугано ответил мальчик. — Вы думаете, он захочет убить меня?
— Не бойтесь, я никому не позволю вас убить! — пообещал я.
Мои слова прозвучали ободряюще, и мальчик улыбнулся.
Домой я ехал в раздумье, мысли беспокойно метались, не давая сосредоточиться… А вдруг мой добрый приятель Мервин решился на преступление, после смерти мальчика он получит его состояние… а если его милая супруга задумала неладное? Но причем тут смерть простой девушки и часы судьи?
Утром ко мне прибыл посыльный от Мервина, мой приятель умолял меня спешно приехать.
— Сегодня ночью нас разбудил крик Филиппа, — испугано говорила Дарья.
— Когда мы прибежали, в комнате никого не оказалось… но окно было открыто! — завершил супруг ее нервную речь.
— Кто первым прибежал на крик? — спросил я.
— Это была я, — ответила Дарья, — потом гувернер Арни, он спит так, что его из пушки не разбудишь, — возмущенно заметила она.
— Филипп говорит, что ему всего лишь приснился кошмар, — сказал Евгений, — но я чувствую, что мальчик сильно напуган… Может, вы сумеете его разговорить…
— Он восхищается вами! — добавила Дарья.
Я вошел в комнату Филиппа. Мальчик радостно бросился мне навстречу.
— Что за приключения, господин Мервин? — спросил я серьезно.
— Сегодня ночью ко мне в комнату пролез монстр, — шепотом произнес мальчик.
— Через окно?
— Нет-нет, — спешно перебил Филипп, — злой монстр вошел через дверь, но вдруг в окно влез добрый монстр и схватил его… Этот монстр спас мне жизнь…
Я опустился в кресла, тщетно пытаясь сосредоточиться.
— Я никому не говорил, все решили бы, что я выдумщик! — добавил мальчик.
— Любопытно, а кто из них убил господина Смерницкого… — пробормотал я.
— Злой монстр — убийца, я его сразу узнал… Он совсем не похож на доброго монстра, тот высокий и сильный, а злой монстр маленький и худой…
Внезапно разбросанные фрагменты собрались в общую картину.
— А вы могли бы ради справедливости признаться, что той ночью гуляли по саду? — спросил я. — Вы готовы, несмотря на наказание дядюшки, стать свидетелем преступления?
— Да, я готов, — ответил мальчик серьезно, — но никто не поверит в монстра…
— А мы скажем, что это была маска убийцы, — ответил я.
— А-а! Маска! Все верно! — воскликнул мальчик. — А я уже считал себя ненормальным!
Он вздохнул с облегчением.
— Значит, и мой спаситель был в маске?
— Именно так, — ответил я, довольный, что легко нашел объяснение монстру Франкенштейна.
— А я смогу стать сыщиком? — спросил Филипп.
— Непременно! — без тени сомнения ответил я.
Юрьев, подполковник кавказского жандармского округа, прибыл к вечеру.
— Надеюсь, вы быстро найдете разгадку смерти Смерницкого, — произнес он важно, — ничто не может поколебать мою уверенность в том, что мы имеем дело с убийством!
— У меня уже есть некоторые соображения, — ответил я, — Смерницкого убил Вдовин…
— Неужто тихоня оказался столь опасен? — Юрьев недоумевал.
— Тихоня оказался карьеристом, способным на все. Нередко именно неприметные тихони совершают те злодейства, которые привели бы в ужас несдержанного бунтаря. Сначала Вдовин убил девушку, подбросив на место убийства часы Смерницкого, который тот обронил у колодца, — пояснил я. — Вдовин хотел бросить тень на репутацию Смерницкого, который чинил препятствия его карьере, а потом представить его смерть за самоубийство опозоренного человека.
