— Летчики снова бомбили Красный мост, но безрезультатно, — доложил он.
В тот же день командир отряда приказала уточнить пропускную способность железнодорожного моста за последние сутки.
— Двадцать два поезда прошло на восток и двадцать обратно, — доложил Артист. — Из них восемь с боевой техникой, главным образом с танками, шесть — с живой силой, три — с горючим. Остальное уточнить не удалось. Противник усилил охрану. На отдельные участки вывел собак. Вырубается лес вдоль железнодорожного полотна.
Оксана хитро взглянула на начальника разведки:
— Поэтому вы решили отложить минное наступление?
— Как бы не так! Мы тоже предприняли кое-какие контрмеры… Они получат наши сюрпризы сегодня же.
— Днем?
— Да, днем.
И они опять заговорили о Красном мосте, но уже шепотом.
В последнее время в командирском блиндаже стали появляться представители соседних партизанских отрядов. Уже побывали люди из «Белой чайки», «Зубра», «Южного медведя».
А сегодня пришел командир отряда «Беркут», широкоплечий моряк со шрамом на лице.
Гость понравился Азату. Моряков он вообще уважал. Кто их не уважает!
Из разговора Азат понял, что «беркут» сердится.
— Мне Москва радирует. Да я и сам вижу: через Красный мост изо дня в день идут резервы противника. Тут бы перерезать его коммуникацию — и дело с концом, но находятся товарищи, которые…
Оксана перебила его:
— И мне Москва шлет директивы. И я вижу то, что видят ваши глаза.
В голосе гостя послышалось раздражение:
— Я считаю: нечего время тянуть. Наступать, взрывать — и делу конец!
Вот тут моряк почему-то разонравился Азату. Азат не понимал еще, из-за чего спорят взрослые, почему выходят из себя.
— Двум командирам, к сожалению, нельзя ссориться. И вот еще что: я не люблю, когда перед моим носом размахивают руками, — резко сказала Оксана. — Садитесь и слушайте, что я вам скажу…
«Беркут» отпрянул, точно его ударили, но в следующую минуту сел, пристально уставившись на собеседницу.
— На войне встречаются разного сорта командиры, — напомнила она. — Одни из них готовятся к бою два дня, два месяца затем ведут бой по захвату какого-нибудь населенного пункта. А другие месяц готовятся, чтобы в один прием выиграть сражение. Я считаю, что вторые поступают более разумно.
Маленький партизан поймал себя на мысли, что с каждым днем все больше и больше привязывается к своему командиру. Она очень нравилась ему. Но чем?
Вот этого он объяснить не мог. Может, потому, что она была отчаянная? О ее отваге в бою говорили все. Даже Микола Федорович.
— Она у нас как фельдмаршал. При ней никто не отступает! Я сам видел, — с гордостью говорил он.
БЫВАЮТ ЛИ ХОРОШИЕ НЕМЦЫ?
На этот вопрос Азат отвечает отрицательно. Нет, не бывает хороших немцев. В том далеком теперь сорок третьем году не только Азат, но и многие взрослые думали, что все немцы — фашисты.
И поэтому неудивительно, что к Отто — так звали перебежчика — не сразу привыкли в отряде. Присматривались.
Отто, однако, оказался незаменимым человеком. Он был мастером на все руки. Без него теперь ни одно оружие не чинили. У себя в Германии он был инженером-механиком.
Вскоре Отто стал незаменимым в разведке. Ему удавалось пробираться на самые опасные участки.
И все же мальчишки избегали его.
А командир отряда охотно советовалась с ним, когда речь шла об инженерных сооружениях или о немецкой тактике ведения ночного боя.
Вот и сейчас над штабной картой склонились трое: командир, начальник разведки и Отто. Они уточняют карту по данным, которые принесли разведчики во главе с Артистом.
— Вот тут появились две новые огневые точки, — указывал начальник разведки. — Восемь окопов отрыто на правом берегу.
— А что у вас, Отто, нового?
— В окрестных селах — вот тут и тут — зенитные батареи, — докладывает он, нанося на карту синие крестики.
Оксану особенно интересовал крутой яр рядом с мостом.
— Этот район отлично защищается, — говорит Артист. — Пулеметные гнезда на обоих берегах. Ряд колючей проволоки плюс минные поля.
— Значит, не подойти и не подъехать? И мышь не проскочит, и муха не залетит?.
Чувствуя иронию в словах командира, но, внутренне не соглашаясь, Артист молчит.
