– С кем это ты разговаривала? – подозрительно спросил он, входя в комнату.
Она опустила глаза.
– С Мари-Терезой.
– О чем можно так долго разговаривать с такой дурочкой? – осведомился отчим.
Она промолчала, упорно не поднимая глаз.
– Где твоя мать? – спросил он.
– Не знаю, – ответила девочка.
– Она что, еще не приходила домой? Жаннет пожала плечами.
– Почему ты на меня не смотришь? – резко спросил он.
Она подняла глаза, чувствуя, что начинает краснеть.
– Она звонила?
– Я с ней не говорила.
Его губы сжались в тонкую злую линию.
– Эта потаскушка опять трахается с кем-нибудь из своих альфонсов, – рявкнул он. – Вечно ее нет, когда приходится решать что-нибудь важное.
Жаннет снова опустила глаза и ничего не ответила.
– Если она позвонит, передай, что у меня к ней срочное дело.
Девушка кивнула.
– Срочное. Поняла? Мне необходимо с ней поговорить. Она кивнула, не глядя на него.
Морис со злостью ударил ее по щеке.
– Смотри на меня, когда отвечаешь.
Жаннет подняла глаза, чувствуя, что у нее начинают дрожать ноги.
Отчим ударил ее еще раз.
– Это важно. Поняла?
– Да, – с трудом выдавила из себя девушка. – Я поняла.
Он злобно уставился на нее.
– Когда-нибудь ты заплатишь мне за все то зло, которое твоя шлюха-мать мне причинила. – Повернулся и вышел, сильно хлопнув дверью.
Не в силах больше стоять, она опустилась на стул, чувствуя, как тело сотрясает сильнейший оргазм.
Жак Шарелли заметил ее сразу, как только она появилась в дверях ресторана. В час коктейля в зале было полно народу и стоял гул, напоминавший пчелиное жужжание. Он поднялся и помахал ей рукой.
Таня направилась к его столику, по дороге раскланиваясь со знакомыми. Жак поцеловал ей руку, усадил на банкетку спиной к окну и лицом к залу, сам сел напротив.
– Ты выглядишь потрясающе, моя дорогая, – заметил он. – Хорошеешь не по дням, а по часам.
Она мысленно улыбнулась. Выходит, верно говорят, что никогда женщина не выглядит так хорошо, как в первые месяцы беременности.
– Merci, monsieur,[16] – сказала Таня. – С годами это становится все труднее.
Жак рассмеялся.
– Есть женщины, которые никогда не стареют. Ты одна из них. Ну, как дела?
Она пожала плечами.
– Comme ci, comme са.[17] – Потом повернулась к официанту. – Мартини, пожалуйста. – Снова посмотрела на Жака. – Ну и что ты узнал?
Он сделал незаметный жест в сторону соседнего столика. Она посмотрела и узнала среди сидевших людей директора салона.
– Не здесь, – тихо сказал Жак.
Таня понимающе кивнула. Она разделяла его опасения. Официально Жак был репортером, пишущим о моде в одном из солидных изданий, но основные деньги он зарабатывал, шпионя в мире высокой моды. Каким-то таинственным образом он узнавал, у кого из модельеров наготове коллекция и станет ли она сенсацией сезона или нет. Таня платила ему уже три года, и получаемой от него информации не было цены.
– Давай спокойно поужинаем, – предложила она.
– У меня, – быстро согласился он. – У меня есть прекрасная cote d'agneau,[18] я приготовлю с herbes de Provence,[19] моя мать прислала мне сегодня утром.
Она уже готова была согласиться, но вдруг вспомнила, что сегодня последний вечер перед отъездом Жаннет в школу.
– Не могу, – сказала она. Подошел официант и поставил перед ней мартини. – Как насчет завтрашнего вечера?
– Завтра мой редактор в городе, – извиняющимся тоном ответил Жак.
Таня отпила глоток мартини и сразу вспомнила указания врача. Никакой выпивки. Поставила бокал.
– Черт побери!
– Ну ладно, давай сегодня, – она взглянула на него. – Мне просто придется уйти пораньше. Дочь завтра утром уезжает в школу, надо побыть с ней.
– Будешь дома к десяти, – пообещал Жак.
Подошел официант и положил перед ней визитную карточку. Она взглянула на старинный готический шрифт, потом подняла глаза на официанта.
– Тот джентльмен, что дал вам эту карточку, – спросила она, чувствуя как сильно забилось сердце, – где он?
– Только что ушел, – ответил официант. – Сказал, что не хотел бы вам мешать.
Таня вскочила и побежала к двери, все еще держа карточку в руке. Она увидела свернувшее за угол такси, но не успела разглядеть пассажира. На улице никого не было. Она снова взглянула на карточку.
