– Те, кто почуял неладное, взялись за оружие, но большинство ничего не поняло. Их обманули. Волынский, Ушаков и принц Гессен-Гомбургский – первейшие люди в государстве Российском – объявили, что императрица мертва. Потом во дворце появилась Елизавета. Солдатам было велено ей присягнуть. Чтобы никто этому не помешал, командира роты и всех офицеров взяли под арест. Их тоже держат в казематах крепости.
– А новая гвардия? – закричал я. – Измайловцы, как они? Их тоже обманули? Не могу в это поверить. Густава Бирона на такой мякине не проведешь. Он захотел бы во всем убедиться сам.
Михай пояснил:
– Измайловский полк в полном составе отправлен на войну. Чарторыжский осадил Смоленск и Брянск. Императрица отправила туда Миниха.
Подполковник Бирон еще не знает, что в действующую армию отослано предписание на его арест.
– А ты откуда так много знаешь?
Поляк горестно вздохнул:
– Это предписание составлял я.
– Что?! – Меня до глубины души потрясло это известие.
– Многое изменилось, господин майор. Теперь я не крепостной. Ушаков выхлопотал для меня освобождение и личное дворянство. Нынче я его помощник и… раб. Моя жизнь зависит от одного мизинца Ушакова. Стоит ему его только согнуть, и все… Со мной, с Ядвигой будет покончено. Вы командовали особым отрядом и воевали с врагом внешним, я выполнял особые поручения и незаметно для себя и всех стал врагом внутренним. Я не возражаю. Это не моя родина и не родина моей любимой. Мы тут чужие. Но я не могу быть вашим врагом, господин майор. Мне горько тут находиться. Я желал бы встретиться с вами в другом месте и при других обстоятельствах, но я не властен над собой.
– Что ты собираешься делать?
– Следовать инструкциям Ушакова, господин майор. У меня не большой выбор. Ушаков не верит, что вы примете присягу на верность Елизавете. Он считает вас слишком опасным. Однако я убедил его дать вам шанс. Когда-то вы спасли меня от верной гибели. Я хочу вернуть долг.
– Прости, Михай. Ничего не выйдет: я не буду присягать, – твердо заявил я.
Михай грустно кивнул. Он все понял.
– Тогда мне приказано вас убить, – скорбно произнес поляк.
Связанный Михай остался в камере. Он сам принес мне для этой цели крепкий и длинный офицерский шарф.
– Ты уверен? – спросил я. – За это тебя по головке не погладят. К тому же они могут отыграться на твоей Ядвиге.
– Я привык платить добром за добро, а о Ядвиге как-нибудь позабочусь, – сказал поляк, перед тем как протянуть мне сведенные вместе руки. – Только поспешите, господин майор. Скоро может появиться Фалалеев, и я уже ничем не смогу вам помочь.
В горле у меня запершило. Глаза заслезились.
– Спасибо, друг, – почти плача, поблагодарил я.
– Я не мог поступить иначе. Простите меня, барон.
– За что? – удивился я.
– За то, что не упредил. За то, что игры вел подлые.
– Ты тут ни при чем, Михай. Не стоит себя казнить. Есть такая гадская вещь – политика. Она вертит нами и превращает в нелюдей.
Разговор был тягостный и какой-то ненужный. Все, что надо, мы понимали без слов.
Михай, поникнув, произнес:
– У меня при себе два заряженных пистолета. Они вам понадобятся, господин майор.
– Спасибо.
– Еще шпага. Это все, что в моих силах. И удачи вам!
Этого арсенала мне хватило, чтобы обезоружить и оглушить не слишком бдительного часового.
Шум привлек внимание арестантов. В соседней клетушке-камере кто-то заворочался.
– Назовись, – потребовал я.
– Командир роты дворцовой охраны капитан Муханов, – отозвался узник.
Я обрадовался, услышав знакомый голос. Когда-то мне, тогда еще рядовому гренадеру, довелось служить под началом Муханова. Это был толковый и честный офицер. Не зря его в свое время поставили во главе отдельной роты телохранителей императрицы.
Дверь в его камеру запиралась на внешний засов. Я отодвинул железную полоску, приоткрыл дверь и произнес в темноту:
– Я – лейб-гвардии майор фон Гофен. Как вы себя чувствуете?
– За эти сутки во мне накопилось столько злости, что я сам себе поражаюсь, как это меня не разорвало. Если дадите мне шпагу, я буду рубить ею все, что попадется на моем пути.
– Отлично, капитан! Выходите на свет Божий. Надеюсь, вы не побрезгуете шпагой одного из ваших караульных?
