— Что конкретно тебя интересует?
— Были ли у него судимости. И особенно есть ли связь между ним и Виктором Контини.
— Думаю, что смогу без труда узнать об этом. Позвони мне через несколько часов.
— Большое спасибо, Дэйв.
— Конечно-конечно. Ты когда-нибудь сделаешь для меня то же самое, я знаю. — Он помолчал. — Ты вышел на крупную добычу?
— Еще не знаю. Пока что вынюхиваю все возможное.
— Ладно. Если повезет, не забудь старика Макбелла.
— Не волнуйся. Ты мне этого не позволишь.
— Эй, Макс!
— Что?
— Знаешь анекдот про кастрированного мента?
— Ты мне его рассказал пару месяцев назад.
— Дерьмо.
Мы повесили трубки.
3
Это была самая тощая девушка, которую я видел в своей жизни. Сидя за столом, она с увлечением читала журнал «Предубеждение» и чистила морковку над стоящей перед ней тарелкой. Ей было лет двадцать пять. Свои дни она рисковала закончить в виде скелета. Она вся состояла из костей и острых углов, сине-красное платье висело на ней, как забытое пальто на вешалке. Один из заголовков на обложке журнала гласил: «Курильщики — это преступники!» Я вытащил пачку «Голуаза» и зажег пятую за день сигарету.
— Привет, — сказал я. — Я Макс Клейн. У меня встреча с профессором Бриллем.
Она нехотя оторвалась от чтения и окинула меня ледяным взглядом.
— Вам придется подождать. Я посмотрю, свободен ли он.
Девица восседала в маленькой приемной, в которую выходили двери кабинетов преподавателей. За ее спиной висели стенды с объявлениями и расписаниями занятий. Она медленно поднялась, поджала губы, возмущенная тем, что ее вынудили сделать это невероятное усилие. При своей ужасающей худобе она была высокого роста — примерно метр восемьдесят. Она подошла к одной из дверей, постучала и просунула голову внутрь. Шепотом обменявшись с невидимым собеседником несколькими словами, она, лениво шаркая, вернулась на место и снова уткнулась в журнал.
Наконец я не выдержал:
— Итак?
— Что — итак? — ответила она, не поднимая головы.
— Я могу войти?
— Пока нет. Он разговаривает со студентом. Они закончат через несколько минут.
— Спасибо за предупреждение. Я мог бы совершить бестактность.
С деланной усталостью отложив журнал, она испустила тяжелый вздох. Тоскливые бесцветные глаза вновь окатили меня холодным презрением.
— Морока с вами, с упрямцами, — начала она. — У вас совсем нет терпения. И знаете почему? Не хватает витамина Б. Если бы вы ели больше хлеба, вы бы чувствовали себя гораздо спокойнее и не были таким агрессивным. Не мешайте событиям идти своим чередом, и вы погрузитесь в течение.
— Течение? — обалдело переспросил я.
— Течение природы.
— Это то же самое, что слиться со вселенной?
— Не совсем. — Она стала очень серьезной. — В этом нет ничего космического. Просто вы вступаете в контакт с вашим телом и функционированием ваших органов.
— Я предпочитаю входить в контакт с другими телами.
Девица внимательно посмотрела на меня и сокрушенно покачала головой.
— Видите, вы начинаете говорить о серьезных вещах, затем вам становится неловко, и вы отделываетесь сальной шуточкой. Глупо!
Поняв, что не сможет обратить меня в свою веру, девица потеряла ко мне всякий интерес. Она стала читать, левой рукой шаря по столу в поисках оставшегося кусочка морковки. Приемная наполнилась хрустом перемалываемого овоща. Наконец дверь кабинета Брилля открылась, и оттуда вышел юноша в джинсах и клетчатой рубашке. Под мышкой он нес стопку книг и тетрадей и походил на человека, узнавшего день своей смерти.
— Не беспокойтесь, — сказал я, когда он проходил мимо, — это такой же учебный предмет, как и все остальные.
Он удивленно вскинул глаза и попытался изобразить слабую улыбку:
— Скажите это профессору Бриллю.
Он удалился, скорбно подняв плечи. На пороге кабинета появился Брилль. Я окинул его опытным взглядом: возраст около сорока, рост сто восемьдесят или чуть больше, очки в модной роговой оправе. Он обладал репутацией тонкого и плодовитого писателя, сделав себе имя благодаря серии книг о преступной психологии, о так называемых маргинальных слоях общества — проститутках, ворах, гомосексуалистах, игроках и т. д. Я прочитал некоторые из его книг, и они произвели на меня довольно сильное впечатление. Он представлялся мне одним из тех людей, кто умеет заставить других слушать себя. Наверное, его лекции проходят в переполненных аудиториях перед затаившими дыхание студентами. Вспомнив, в каком состоянии вышел предыдущий посетитель, я решил, что Брилль, должно быть, тиран. Университетская сверхзвезда. Такие бывают на каждом факультете.
