— Ты где был? — спросил меня Жан Поль.
— Да так, показалось, наверное, — ответил я.
Уснуть я уже не мог. Я лежал и думал о ней: кто она, почему ее никто не видел, кроме меня, что хотела сказать мне она на этот раз? А может быть, я просто схожу с ума? Но нет, на этот раз я действительно видел ее! Не призрак, не образ, рожденный воспаленным воображением, а реальная, живая женщина прошла передо мной, прошла и исчезла, и, наверное, уже навсегда. Я встал, оделся, и вышел на улицу покурить. Сквозь разрывы облаков виднелись звезды, погода улучшалась. Скорее всего, завтра мы сможем вылететь, но на этот раз меня вовсе не радовало то, что не будет задержки с вылетом. Я знал, что если не найду ее, то больше уже никогда ее не увижу. А может быть, я опять гоняюсь за призраками? Ведь, кроме меня, ее никто не видел! Не может быть, чтобы на нее не обратили внимания, она, в вечернем платье, среди будничной, обычной суеты, не могла не вызвать удивления. Но никто не удивился, никто не повернул головы, все были заняты своими делами, будто бы ее вовсе не было! Значит, видел ее только я? Наверное, я просто схожу с ума, все это заметили, но никто не подает виду, все пытаются найти какие-то объяснения моему бреду, чтобы не травмировать меня.
В таком кошмаре прошла вся ночь. Наутро я злой, раздраженный, с больной головой стоял с ребятами на стоянке нашего самолета. Мы готовились к вылету. Когда, наконец, все уже было готово, вдруг куда-то запропастился Жан Поль. Его не было почти полчаса. Я уже начинал нервничать.
— Ну, где его черти носят? — ворчал я, — его кто-нибудь куда-нибудь посылал?
— Не знаю, — сказал Рудольф, — я лично, его никуда не посылал, хотя мог бы послать, сам знаешь куда.
— Да, не до шуток мне, я серьезно спрашиваю! Николай Иванович, куда этот чертов француз подевался?
— Понятия не имею, — ответил Николай Иванович, — только что здесь был.
Наконец он явился. Он не шел, он летел к самолету, расплываясь в блаженной улыбке. Мы не успели еще ничего сказать по поводу того, что о нем думаем, как он выпалил сходу:
— Николай Иванович, Сережа, пассажира возьмем?
Я озверел. Мало что он задерживает вылет, он еще и пассажира хочет нам навязать:
— Какого пассажира? Ты что обалдел? С каких это пор мы стали пассажиров возить? Мы что, рейсовые полеты выполняем по маршруту Южногорск — Неизвестно куда? На каком основании мы будем перевозить пассажиров? Мы что, по-твоему, генеральный перевозчик авиакомпания «Харон»? Мы, между прочим, на остров летим, где никаким пассажирам делать нечего!
— Да, не злись ты, Сережа, — ответил Жан Поль, — ей именно и нужно на остров, вернее на метеостанцию, которую мы обслуживаем.
— Что? Ей? — возмутился я. —Так это еще и женщина? Да, ты в своем уме? Да, наш Ан-2 — это почти что военный корабль, так сказать, боевая единица! Какая может быть женщина на корабле? Мы выполняем особое научное задание, можно сказать, секретное! — меня несло. Вся злость и нервное напряжение бессонной ночи вылилось на бедную голову обалдевшего француза. Я порол полную чушь, я кричал, возмущался, орал.
Женщина, о которой говорил Жан Поль, была метеорологом, ей нужно было добраться до метеостанции в горах. В принципе, туда из Южногорска можно было попасть или сухопутным путем, при этом нужно было четверо суток тащиться на автомобиле по горной дороге, да еще неизвестно, сколько ждать оказию, ведь регулярного сообщения не было, или по воздуху. Но на метеостанцию летал с острова только наш отряд. В Южногорск с острова тоже, кроме нас, никто не летал. Так что Жан Поль имел все основания предложить девушке наши услуги, и мои возражения, тем более выраженные в такой форме, были совершенно не уместны.
Николай Иванович, глядя на наш спор, смеялся.
— Ну, что вы смеетесь? Разве я не прав? — сказал я Николаю Ивановичу. Я знал, что был не прав.
— Выражение мне твое понравилось — «генеральный перевозчик авиакомпании «Харон»! Хорошая была бы реклама! А, вообще-то, ты неправ, зачем же заставлять хрупкую женщину трястись в каком-то грязном грузовике по горной дороге целых четыре дня, да еще месяц ждать, когда кто-нибудь поедет в ту сторону?
