– Думаешь, мисс Кёрди оценит?
– Никто до сих пор не снимал видео, – заявил Диего. – Заодно и проверим. Разве не круто?
Мы прошли через открытые двери в огромное бетонное помещение. Тут и впрямь все было как в фильме ужасов. Подсобку заполняли густые клубы пара. Допотопный паровой котел был совершенно черным и походил на печку-буржуйку, только в сто раз больше. Рядом, словно небольшой дом, пристроилась топка, с боков и верхушки которой разбегались во все стороны толстые трубы, похожие на щупальца осьминога.
– Уф-ф, ну и жарища! – воскликнул я и встал рядом с Диего, стараясь держаться подальше от котла.
– Просто будь осторожен, – сказал Диего. – Стой, где стоишь. Можешь зачитать первым. – Он открыл футляр с камерой, вытащил томик Шекспира. Передал его мне. Затем достал и саму камеру.
– Ну что за бред. Я даже не знаю, что мне читать, – запротестовал я.
– Подбери что-нибудь, – сказал Диего. – На вот, надень. – Он снял свой длинный коричневый дождевик. Под ним оказались свитер с эмблемой нашей школы и мешковатые джинсы. Я взял у Диего плащ, ничуть не сомневаясь, что он окажется мне ужасно велик.
Позади надрывно пыхтел котел, исходя волнами жара. Топка издала громкий, почти человеческий вздох, после чего вновь загудела и затряслась. Дрожало все помещение. По бетонному полу змеились струйки горячего пара.
– Видишь? Настоящий ужастик, – радовался Диего. – Атмосфера-то какая! Для «Макбета» в самый раз.
– Ты-то откуда знаешь? – спросил я. – Прочесть, что ли, сподобился?
Диего усмехнулся:
– Нет еще.
Я начал бегло листать пьесу. Саму идею я считал безнадежно дурацкой, но поди переспорь Диего! Против лома нет приема. Можете представить себе паровой каток? Вот и Диего такой же.
Так что я решил поскорей с этим разделаться и свалить. Но потом мне пришла в голову одна мысль.
– В художественном классе есть меч, – сообщил я.
Диего уставился на меня:
– Да ладно?
– Какой-то парень выстругал его из дерева и выкрасил в серебристый цвет. На видео будет смотреться шикарно. Понимаешь? Реквизит. Будем выглядеть профессиональнее.
Диего усмехнулся:
– Дело говоришь. Сгоняй по-быстрому, принеси. А я пока разберусь с освещением и всеми делами. Я этой камерой еще ни разу не пользовался.
Я повернулся и вышел в коридор, радуясь, что нашел предлог свалить из этого пекла. Пыхтение котла и рев топки преследовали меня всю дорогу до лестницы.
На первом этаже возле комнаты отдыха для выпускников собрались несколько ребят, болтая и смеясь. Исключая их, коридор был пуст. В школе почти никого не осталось.
Я подошел к художественному классу и уже протянул руку к дверной ручке, как вдруг запиликал мобильник. Сообщение. Я нашарил телефон в заднем кармане джинсов, вытащил и уставился на слова:
«Не терпишь жара – не суйся к печке».
Лишь через несколько секунд я понял, что получил очередную весточку от Ангела. В голове зашумело. Еще какое-то время у меня ушло на то, чтобы сообразить: это не просто слова. Это угроза.
Развернувшись, я сломя голову бросился назад.
«Будь в порядке, Диего, – молился я. – Пожалуйста, будь в порядке…»
Я услышал крики Диего, как только оказался внизу. Нечеловеческие крики. Пронзительные и хриплые, они оглашали коридор, словно вой раненого зверя.
Я влетел в котельную навстречу волне невыносимого жара. Дыхание со свистом вырывалось у меня из груди.
– НЕТ! – в ужасе завопил я: мой взгляд остановился на Диего, прикрученном к паровому котлу.
Длинный шнур, прижимавший его спиной к клокочущему котлу, туго натянулся на груди. Диего беспомощно сучил руками, глаза его были закрыты, рот разинут в бесконечном страдальческом вопле.
– Помоги! Помоги мне! Горячо… как горячо… Умоляю… я не могу… не могу больше… Горю… ГОРЮ!!!
Побагровевшее лицо Диего обливалось потом. Он мотал головой, тщетно пытаясь вырваться из пут; на тыльной стороне его шеи я увидел огромные пузыри, которые уже начинали лопаться.
От котла разило волнами жара. Диего снова зашелся звериным воем, а потом уронил голову на грудь, свесил руки и больше не шевелился.
Он зажарится до смерти.
Может, он уже мертв?
Преодолев ужас и шок, я бросился вперед. Жар от раскаленного котла опалил мне лицо. Глаза заслезились. Я с трудом мог дышать.
