Балтамбер начал пасти табун вместе со своим отцом. Потом ему поручили дойку кобылиц в ауле Вали. Балтамбер привязывал к канату двадцать-тридцать кобылиц и успевал их выдаивать, пока другие не справлялись и с пятеркой. В скорости с ним никто не мог тягаться. Прежде кумыс привозили на верблюдах, теперь Балтамбер сам притаскивал переполненные тяжелые сабы. Ночью он выпасал свой кумысный табун. Бывало, у других табунщиков лошадей поедали волки, а у Балтамбера за все время не пропал даже стригунок. Весь дом Вали, в особенности Айганым, уважали такого редкостного работника.
Но что за дело было до этого аульным сплетникам. У них есть свой шариат, без благословения аллаха. Айганым не зря, мол, уважает Балтамбера. Значит, они близки друг к другу. Так поговаривали еще при жизни Вали, а после его смерти утверждали, как непреложное:
— Балтамбер? Разве он дояр Айганым? Нет, это ее муж.
Сплетня распространялась, росла, бросала тень на честь рода Аблая. Кто хотел, тот и чесал язык: а вы не знаете ханша у нас какая! Особенно надоедали родственникам. Те, в свою очередь, завидуя ли такому работнику или просто стремясь уколоть Айганым, раздражали ее сначала полунамеками, а потом брякали и напрямик. Однажды байбише в гневе запретила говорить об этом:
— Не мелите больше чепухи!
И вместо того, чтобы отдалиться от Балтамбера, приблизила его к себе. В свое недолгое ага-султанство она брала его возчиком, зная, что он всегда охранит ее в пути. И позднее, расставшись с должностью ага-султана, она выезжала в гости в его сопровождении. Потом Айганым приглашать стали реже, но она не изменила своей привычке ездить в степь, в предгорья, к лесным озерам. И по-прежнему парой лошадей правил все тот же Балтамбер.
Аульных сплетников это окончательно вывело из себя. Они придумывали слухи один другого грязнее:
— Устанет Айганым в пути, захочет передохнуть, тогда они останавливаются, и Балтамбер гладит ей спину.
— Это что?! Он ее и в озере сам купает.
— Купает? Вы лучше скажите, что их связывает.
— Айганым считает — ездить с батраком хорошо: и он ничего не скажет, и другие не подумают.
— Нашла себе байбише табунщика. Молодого, огромного, богатырской силы.
Передавали из уст в уста, придумывали новые подробности.
А в последние годы сочинили обидное:
— Состарилась ханша, не гладит он ей больше спину.
Но вопреки сплетникам Балтамбер по-прежнему оставался близким человеком Айганым.
Сплетни поползли снова, как только Тани принял пост ага-султана. Не без его усилий они достигли таких размеров, что оскорбляли достоинство всех потомков Аблая. И самого Тани в их числе. Вот тут и начал ага-султан со своими доверенными людьми хладнокровно и обдуманно готовить убийство Балтамбера. Искали самый верный способ и никак не могли найти. Убивать в открытой схватке — еще неизвестно чья возьмет. Нескольким пешим на него пойти — он их расшвыряет кулаками, конных подослать — посбивает с коней своим увесистым соилом. Нет, действовать надо по-другому. И выход был найден.
На юго-запад от Срымбета, неподалеку от Иманских гор, с недавнего времени возникла станица из татар, приписанных к казачьему сословию. Тани завел дружбу со станичным атаманом Салахом, человеком жестоким и корыстным. Он-то и посоветовал султану прикончить Балтамбека из пистолета. Это, сказал он, самое легкое дело.
— Из пистолета? — переспросил Тани. Он знал ружья, знал пушки, знал стрелы, но пистолета и в глаза не видал. — А какой он?
— Вот какой! — и Салах вытащил из кармана небольшой пистолетик.
— Маленький какой. И может убить человека? — недоверчиво покосился Тани.
— Наповал убьет. Слова произнести ваш Балтамбер не успеет.
Салах показал, как надо обращаться с пистолетом и отдал его Тани. Но кто же стал исполнителем этого мрачного поручения? Выбор султана пал на Шепе, старшего брата Чингиза, тщедушного коварного человечка. Он, давно начиненный аульными сплетнями, ненавидел Балтамбера. Не имевший и понятия о чести, он делал вид, что оскорблена его честь. Он давно грозился то проткнуть табунщику брюхо ножом, то срубить ему голову топором. Погоди, останавливал его Тани, случай удобный выбрать надо. И сделать без шума, чтобы никто не знал.
