Надо немедленно принимать решение и срочно собираться в поездку, вопреки распорядку жизни, установленному в последнее годы в Срымбете. Пришлось преодолеть болезнь, не посчитаться с душевным состоянием.
Для Айганым приготовили тройку, впряженную в удобную повозку. С ней вместе в коробе, как всегда, были прислуживающая ей Куникей и кучер Балтамбер, сын Туткы-ша. Вдову сопровождал парный тарантас с несколькими джигитами.
Спутникам своим сказала, что едет в Омск. Но, усаживаясь в повозку, перерешила. Надо, подумала она, заехать сначала к свату Чорману. Уж если он к ней посылал гонца, значит, ему известны все подробности жизни Чингиза. Да и хороший совет может дать Чорман. Может быть, тогда ей будет легче разговаривать с сыном.
Чорман жил на берегах Темного озера Нияза. Путь туда из Срымбета проходил через кокчетавские горы.
И при жизни Вали и в первые годы своего вдовства Айганым повсюду в своих краях пользовалась радушным гостеприимством. В любом ауле для нее часто устанавливали отдельную юрту и оказывали всяческие почести.
В эту поездку все было иначе.
Вестей о себе она давно не подавала, а в аулах хорошо знали, что Айганым лишена ханской власти. Иные откровенно отказывали ей в гостеприимстве, ссылались, что времени нет, другие придумывали еще какие-нибудь пустяковые причины, только бы уклониться от обязанности приготовить угощенье, только не показать ненароком своего уважения к вдове Вали-хана и еще недавней султанше. Ну, а если и предлагался ночлег, то жеребят никто не резал. Мол, довольствуйся, Айганым, тощим ягненком, а то слишком жирно будет!
Такая пренебрежительность ранила и без того уязвленное самолюбие Айганым. Она начинала побаиваться и встречи с Чорманом. Но тут ее опасения были совершенно напрасными. На берегу Темного озера Нияза Айганым ждали как почетную гостью, как будущую родственницу. Чорман даже распорядился выслать дозорных на быстрых иноходцах, расставить их цепочкой по пути Айганым, чтобы, заметив ее приближенье всадники передавали весть один другому и аул вовремя подготовился к приему:
Темное озеро Нияза только называлось темным. На самом деле вода в нем была чиста и прозрачна. Это о таком озере говорят:
Пусть табуны войдут в него напиться,
В нем и тогда вода не замутится.
И еще говорят:
Его вода прозрачнее слезы.
Она как мед, — попробуй на язык.
На том берегу озера, где шелковая трава не была тронута копытами, Чорман велел поставить белые юрты и как можно лучше украсить их внутри, — он хорошо помнил убранство комнат дома в горах Срымбета. Неподалеку на свежем ветерке выпасались дойные кобылицы. И тут же резвились жеребята, не подозревавшие, что их участь решена.
Чорман распорядился не только об обильном угощении. Старейшинам богатых аулов родов Каржас и Суюндик он передал:
— Пусть у Айганым нет власти султана, но Черный шанырак Чингиза в ее руках. Народ любит болтать всякое. Кто не охоч до сплетен? Но я-то знаю — вдова сберегла свою честь. Она не только мой гость, но гость всех каржасов и суюндиков. Она — моя сватья, и она для всех нас — байбише. Уважайте ее, как я. Приезд Айганым не должен застать вас врасплох.
Чорман заботился о хорошей встрече Айганым совсем не потому, что очень дорожил будущим зятем-торе. Баян-аульский султан тонко разбирался в жизни и отлично знал, что цена на торе упала, и они далеко не в прежней чести. Но он был человеком слова и стыдился нарушить свое обещание. Кроме того, Чорман отдавал себе отчет в том, как рождаются степные сплетни. Два тоя было во время сватовства — в Омске и в горах Кокчетау. Наслышанный про эти тои народ в случае разрыва брачного союза будет позорить Чормана и его дочь. Дескать, отказался от своей невесты этот щеголь, болтающийся в городе. Такого позора пуще всего остерегался Чорман. Для того ли он достиг удачи и богатства, чтобы над ним посмеивались в степи?
Вот это, казалось бы, не столь уж важное, обстоятельство больше всего и беспокоило Чормана. И чем дальше, тем сильнее. Он подумывал и о том, чтобы навестить в Омске разгулявшегося жениха и попробовать вернуть его на путь благонравия. Но тут же отбрасывал эту мысль, представив, как Чингиз не пожелает его слушать. Чорман уже несколько раз встречался в Омске со своим будущим зятем. Ссужал его деньгами, даже предлагал взять все расходы по учению. Летом присылал ему барана, зимой — стригунка, как законно причитающуюся долю. До поры до времени Чингиз охотно принимал подарки и вдруг стал начисто отказываться. Чорман понаблюдал, поразведал и пришел к убеждению, что всему виною — дочь Саттара. Чорман понял — ему ничего не добиться; исправить дело может только одна Айганым; сынок уважал мать и побаивался ее.
