– Теперь ты оценила свое счастье? – неловко пошутил я. – Чертово Пугало не перестает меня удивлять.
– Дай только время. Я загоню его в угол и выверну наизнанку соломенную голову.
– Не уверен, что оно обрадуется.
Ее задор сразу пропал.
– Ты прав. Одушевленный хранит секреты и прячет таланты куда лучше, чем вся курия Риапано. Но благодаря ему у нас есть защита от магии Ивойи. Вот только нет его самого. – Гертруда рассеянно погладила пса по лобастой голове. – Я потеряла кузнеца час назад.
– Час назад? – нахмурился я. – Не понимаю.
– Повесила на него метку, еще когда мы столкнулись. То ли он ее заметил, то ли переместился на несколько сотен лиг. Он исчез где-то в районе Билеско.
– Билеско? Как он так быстро туда добрался?
– Синеглазый. Ничего-то ты не понял, – покачала она головой. – Четыре дня прошло.
– Черт меня подери! – только и сказал я. – Чертовский черт и все его племя! Четыре дня! Четыре дня ты знала, где он, а я…
– А ты должен выздоравливать. Или считаешь, что мне следовало бросить тебя и гнаться за ним? Я сделала выбор, Людвиг, и совершенно не жалею об этом. Ты для меня важнее всех кузнецов мира. Ну и после той взбучки, которую он мне устроил… Скажу честно, у нас нет шансов его одолеть.
Я кивнул, не став продолжать разговор. Ежу понятно, мы упустили Ивойю, потеряли единственную возможность остановить его. Теперь найти темного кузнеца будет очень непросто.
Точнее, невозможно.
С одной рукой я сейчас был бесполезен, и с лошадиной упряжью возилась Гертруда. Пес поймал зайца и теперь приканчивал его в одиночестве. Когда я проходил мимо, он негромко рыкнул, предупреждая на тот случай, если я планирую отобрать у него законную добычу.
Я обогнул трапезную и остановился возле открытой монастырской кузницы. Место было неприятным, и мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что меня смущает.
Запах. К легкой горчинке угля и едкой металлической вони примешивался сладковатый аромат разложения. Тянуло от маленького горна. Простого. Обычного. Ничем не примечательного. Такой есть в любой деревенской кузнице.
Сложенный из серого камня, приземистый и неухоженный, он казался мне живым существом, смотрящим на меня с затаенной злобой.
– Гера! – позвал я.
Она подошла, звеня шпорами, остановилась в десяти шагах от меня.
– Видела?
– Да. Мерзкая вещь. Я не смогла к нему подойти.
– Вот как?
– Дальше того места, где я сейчас стою, не могу и шагу ступить. Он сделал это, чтобы люди с колдовским даром не покушались на его собственность. Пойдем.
– Погоди, – попросил я и, преодолевая вязкое сопротивление воздуха, подошел к печи, в которой переплавлялись клинки стражей, превращаясь в нечто другое, извращенное, больное и опасное для мира. – Он похож на одушевленного.
– Да. Есть что-то такое. Людвиг, оставь его. Мне не нравится эта вещь.
– Мне тоже. И я не хочу, чтобы ее кто-нибудь нашел. Или кузнец им снова воспользовался.
– И как же ты его уничтожишь? – хмуро спросила она. – Я уже пробовала два заклинания. Он их просто вобрал в себя. Кувалды рядом нет. Пороха тоже.
Я обошел собственность темного кузнеца по кругу, чувствуя, как в ней клокочет сила темных душ, впитавшихся в камень. Гадкая вещь. И в будущем она способна принести большие беды.
– Есть идея, – сказал я, левой рукой вытаскивая кинжал, и прежде, чем сердце ударило дважды, с силой воткнул его в камни.
Клинок вошел в горн, точно тот был сделан из мяса. Резкий визг ударил по ушам, поднялся горячий ветер, согнувший сосны, понесший по земле иголки и золу. Творение Ивойи начало трескаться и, внезапно обратившись в темную жижу, растеклось по земле, стараясь дотянуться до моих ботинок.
Я отпрянул, видя, как жидкость пузырится, лопается и на ней проступают чьи-то ужасные, гротескные лица. А затем она постепенно застыла, превратившись в странное мутное зеркало.
– Не смотри туда! – предупредила меня Гертруда, вскинув руки и начав шептать наговор.
Восточная стена трапезной накренилась, и груда камней похоронила под собой кузницу. Поднялась пыль, и мы отошли подальше.
– Адское искусство! Никогда не видела ничего подобного! Он сам дьявол, раз придумал такое!
