– Уверена, что они знают о твоем присутствии? – на всякий случай спросил я.
– Вчера вызвали меня на дуэль!
– Что?!
Она серьезно взглянула на меня:
– Придурки. Еще бы со знаменем на лошади въехали ко мне в спальню. И впереди пустили герольдов с трубами и барабанами. Приходится признать, они куда более щепетильны, чем их двое мертвых братцев. Те били, не мешкая.
– И ты приняла вызов?
Гертруда скривилась:
– Не ответила им. Считаешь, я не права, что без предупреждения?
– Позволь мне не судить тебя, Гера.
Она резко, решительно кивнула, сжав губы.
– Конечно не права, – тут же встрял Проповедник, до этого момента отмалчивающийся. – Надо возлюбить врагов своих. Бог не простит подлого удара.
– Людвиг! Заткни его, или я за себя не ручаюсь! – взвилась моя спутница.
– Проповедник, погуляй где-нибудь.
Тот поднял руки в миролюбивом жесте.
– Молчу. Молчу. Молчу. Я знаю, что правда не популяр… – Пеликан и вправду заткнулся, когда колдунья ожгла его взбешенным взглядом, и умерил шаг, отстал, держась в отдалении, не желая попадать под горячую руку.
Через несколько минут купол, защищающий нас от непогоды, пропал. Пугало шарахнулось в сторону, точно ящерица прыгнуло под ближайший навес, который едва его скрыл. Одушевленный смотрел зло, словно ему в лицо плюнули.
– Близко подошли, – сказала мне Гера. – Волшебство может меня выдать. Прости.
– Мне мокнуть не впервой. Какой дом?
Она кивнула на одноэтажную развалюху с маленькими, грязными окнами, сломанным крыльцом и довольно хлипкой дверью.
– По меньшей мере странное место для двух колдунов. К тому же, насколько я понял, они из богатого сословия.
Гертруда вытерла рукавом мокрое лицо:
– Лучше бы ты все же подождал здесь.
– Я с тобой.
– Тогда не лезь вперед.
Она быстро оглядела улицу, убедилась, что здесь никого, кроме нас, нет, и ее радужка мгновенно почернела.
– Сними дверь.
Я сделал, что она просила, с удивлением увидев, что петли превратились в ржавую труху. Потянул на себя, осторожно приставил к стенке, тогда как Гертруда проскользнула мимо меня в полумрак.
Ярко-голубая вспышка заставила меня зажмуриться. Обнажив палаш, я ринулся внутрь и пораженно остановился в центре бедной комнаты с одной кроватью.
– Просто чудесно, – сказал я.
– Просто твою мать как здорово! – выругалась она, и молнии, бегающие по ее пальцам, тихо обвились вокруг запястий ловкими змейками, а затем погасли.
Двое мальчишек, одному из которых было лет двенадцать, а другому не больше четырнадцати, смотрели на нас с ужасом. Старший, тем не менее, закрыл собой младшего. Выглядели они не грозно, а жалко.
– Выйди, – попросила меня Гертруда и прочла в моих глазах сомнение. – Доверься мне.
Я сел на крыльцо, прямо под дождем, который мне уже не мог повредить – я и так был насквозь мокрый. Проповедник было сунулся в дом, но тут же вернулся. Он был не настолько смел, как Пугало, которое теперь хозяйничало на темной, грязной кухне.
– Дела… – протянул старый пеликан, усаживаясь рядом. – И что? Она убьет детей?
– Ты-то сам как думаешь?
Он вздохнул:
– Хочется верить, что твоя ведьма не настолько жестока. Господь сохрани, да я и вправду в это верю.
Дождь мельчал, тучи уходили к холмам, время тянулось невыносимо долго. Старый пеликан ерзал, нервно оглядывался, но, по счастью, не просил меня вмешаться и разрушить тишину.
Наконец я услышал тихий голос Гертруды:
– Людвиг.
Я встал и вошел в дом.
Дети все так же сидели на кровати, смотрели на нас как маленькие волчата.
– Есть пара дукатов? – спросила она.
Я достал из кошелька все, что было, положил на стол.
Она собралась уходить, когда старший сказал:
– Это не вернет наших братьев.
– Не вернет, – согласилась та. – Но и не даст вам отправиться за ними.
– Ты не будешь нас убивать?
– Я не убиваю детей. Обычно, – помолчав, закончила она.
– Когда-нибудь мы вырастем и…
– И надеюсь, у вас хватит мозгов понять, что ваш старший брат собирался совершить преступление, и приговор ему вынес Конклав, а не я. А другой ваш брат был настолько глуп, что напал на меня, и я всего лишь защищалась. Но, впрочем, вы вольны поступать как считаете правильным. Однако сперва сумейте вырасти. А пока купите себе еды. И найдите место поприличнее. Я сообщу о вас Конклаву прежде, чем вас обнаружит инквизиция.
