Если Эш хотела именно этого, как я смогу передать ей свою находку? А если содержимое коробки нужно отдать полиции, то как же я смогу это сделать, не превратившись моментально в главного обвиняемого в деле об убийстве Боба Малво? Мое имя и так, наверное, уже находится в списке подозреваемых в числе первых. А еще оставался вопрос, возникавший вновь и вновь, как только у меня перед глазами вставало опухшее, лиловое лицо Боба Малво: а что, собственно, теперь изменилось?
В этот дом я пришел, потому что, как любой сыщик, сумевший найти ответы на вопросы клиента, посчитал, что теперь самое время предъявить мои находки.
И тут моя нога зависла над черным квадратным провалом в полу. В самую последнюю секунду я успел отдернуть ногу и удержался от падения.
Я стал на колени и поставил коробку рядом с дырой.
Казалось, будет недостаточно просто оставить ее там. Может быть, по правилам, нужно обратиться к призракам с речью? Воззвать к ним? Если для того, чтобы заставить ведьму вернуться в могилу, требуется заклятье, то мне необходимо подобрать нужные слова, чтобы, наконец, похоронить ее.
Наверное, я должен был сказать что–то вроде: «Вот то, что ты искала». Но сказал только: «Мне очень жаль».
Потому что так оно и было. Мне действительно было очень жаль сестру за то, что с ней сделали, несмотря на все, что она вытворяла с другими. Я не простил ее и никогда бы не смог простить. Я глубоко сожалел о том, что ей пришлось пережить в момент своего рождения там, на той стороне бытия. И точно так же я сожалел, что тогда, на пожаре, не смог спасти ее, не смог показать ей, что готов умереть за нее, потому что она была моей сестрой и мы были одной крови.
— Это был учитель, — сказал я в пустоту дома. — Здесь вы все. Ты и остальные девушки тоже. И Мэг. Это Малво. Это сделал он.
Я ждал ответа, которого не было. Однако что–то вместе со мной словно вздохнуло с облегчением. Что–то в доме… А может, сам дом.
— А теперь мне нужно тебя попросить кое о чем, — продолжал я. — Оставь их в покое.
Тишина.
Теперь даже никакого дуновения ветерка, ни вздоха.
У меня появилось чувство, что если я наклонюсь над провалом и посмотрю вниз, в подвал, то увижу там ее. Но я не стал смотреть.
Я остановился у магазина электроники и купил первый попавшийся телефон. Позвонил в полицию Детройта и попросил парня, который ответил, записать кое–что. Имена: Боб Малво, Мэг Клеменс и Эшли Орчард. Направление, куда идти и где искать коробку для хранения наличности, которая сейчас находится в заброшенном доме, на первом этаже, в комнате, когда–то служившей гостиной. В этой коробке доказательства того, что Малво был убийцей не только упомянутых девушек, но и, возможно, некоторых других, пропавших в Центральном Мичигане за последние два десятилетия.
После этого я оставил телефон на перилах ограждения, когда проезжал мимо, поворачивая на трассу.
И только тогда сделал звонок по своему телефону. Уилле.
Она ответила и тут же сказала:
— Дэнни! У меня хорошие новости.
— У меня тоже. Давай ты — первая.
— Эдди едет домой. Представляешь, паразит ты проклятый! Доктора говорят, что он выглядит лучше, чем они ожидали, так что я смогу за ним следить не хуже, чем они. Собственно, я в этой чертовой больнице только этим и занимаюсь. Он едет домой, Дэнни!
— Это замечательно, — сказал я, но вышло как–то слишком сентиментально и неискренне.
— Что, что?
— Я говорю — здорово, мать твою!
Уилла сразу успокоилась.
— Знаешь, он очень хочет тебя видеть.
— Я тоже.
— А какие новости у тебя?
— Вечером расскажу тебе лично, — ответил я. — Я тоже еду домой.
В аэропорту я как следует поел, впервые после того завтрака в буфете два дня назад. Фахитос и холодное пиво в мексиканском ресторане оказались необыкновенно вкусными, так что я заказал вторую порцию, еще и наполовину не расправившись с первой. А все мои мысли были заняты тем, как бы сократить время в дороге от аэропорта до Портер–сквер после того, как мы приземлимся. Возможно, стоило заказать место впереди, чтобы быть поближе к трапу. А может, имеет смысл зарезервировать автомобиль, чтобы не стоять в общей очереди?
