Проклятые - страница 33

Голос ребенка. Голос Эдди.

Беги!

На пустырь за домом, где трава высокая, как стебли кукурузы, растет вокруг огромных курганов из толченого стекла и битых кирпичей. Постепенно приближались огни, окружавшие бейсбольный стадион. Одна за другой проступали осветительные вышки. И тогда я увидел, что тигры на стенах стадиона «Комерика Парк» — вовсе не статуи. Теперь они двигаются. Они ожили. Их огромные хвосты яростно хлещут по сторонам.

При свете прожекторов я заметил, что один из тигров, самый большой, тот, что располагался над главным входом на стадион, исчез.

ДЭННИ!

Где–то позади меня также бежала Эш. Она приближалась.

Огни прожекторов ореолом светились над землей. Они слепили меня, из–за их сияния не было видно, что у меня под ногами — какие–то пружины, мотки проволоки, что–то еще, из–за чего я чуть не упал.

ДЭННИ! СТОЙ!!

Я остановился.

Не потому, что мне приказала сестра. Потому что у меня на пути что–то стояло.

Прожектора светили мне в лицо, так что я не мог разглядеть отчетливо, что это было такое, но создавалось впечатление, что передо мной животное. Тварь, изначально относившаяся к миру живых, но теперь деформированная и увеличившаяся в размере. До безобразия. Треугольные уши, бешено бьющий по земле хвост. Она настолько велика, что ее невозможно обойти.

Чудовище двинулось ко мне, стелясь по земле, подкрадываясь, и вскоре его туша заслонила от меня все вокруг. Я видел лишь контуры огромной туши. И еще глаза твари. Красные, как стоп–сигналы.

Беги! — послышался шепот Эдди.

Возможно, я бы попытался, но тут мне на плечо легла рука Эш. Сестра давала мне понять, что она рядом, что я никуда не смогу пойти без нее. На своей шее я ощутил холодок от ее дыхания.

Я увидел, как чудовище облизнулось. Его огромные ноги подогнулись, оно присело.

А потом беззвучно прыгнуло на меня.

В первый раз — я вспоминаю свое возвращение ОТТУДА после пожара — я не был уверен, что хотел возвращаться. Если бы то место, куда Эш пыталась меня затащить, не было таким ужасным, если бы оно было хоть чуть–чуть похоже на мою поездку с папой по Вудворд–авеню, я, наверное, предпочел бы опустить руки и остаться в этом ПОСЛЕ. Меня не слишком многое привязывало к жизни среди живых, мало кто ждал меня там. Люди — вот кто отправляет нас на небеса или в ад, или куда вы там достойны отправиться. Люди — это якоря. Это абсолютно точное определение для мира живых. Люди — вот причина, по которой мы желаем остаться там или равнодушно уйти, когда наступает время уходить.

В первый раз у меня не было никого, кроме моего отца, который на тот момент тоже уже наполовину ушел.

Но сейчас все было иначе.

Уилла и Эдди практически не отходили от меня, когда я проваливался в небытие и вновь приходил в сознание, в течение… чего? Дней? Недель? В палате послеоперационной терапии для тяжелых больных время тянется практически неразличимо. Трудно сказать, сколько дней или ночей прошло, если это определяется только по регулярным сменам белья или уколам морфия. И хотя я сказал им, чтобы они шли домой и со мной все будет в порядке, правда заключалась в том, что мне было приятно видеть их рядом в те все удлинявшиеся промежутки, когда я находился в сознании. Особенно приятно было видеть Эдди. Эдди, голос которого я слышал ТАМ и который крикнул мне: «Беги!»

Я садился в постели и читал ему «Лев, колдунья и волшебный шкаф» — книгу, которую я подарил ему всего за два дня до нашего похода на пикник. Он сказал, что посмотрел кино, но книга ему нравится больше.

Приятно было видеть, что мальчик получает удовольствие от чтения. Но когда я оторвался от страницы, то посмотрел на его лицо в надежде увидеть нечто иное, чем интерес к событиям в Нарнии. Я хотел увидеть, знает ли он, что был со мной ТАМ, куда Эш пыталась меня затащить. Куда все–таки дотянулась часть его души.

Видел ли он девушку, которая держала футбольный мяч и сжимала его, выдавливая из меня жизнь? Знал ли он об этом? А может, я просто вообразил все это, как придумал, что он был на том пустыре за домом на Альфред–стрит? Может, я сам выпрял нить, связавшую миры?