В конце-концов, я просто завела лошадь в пещеру, и оставила Шторма в седле, надеясь, что тепло от жеребца не позволит ему замёрзнуть. К тому же, стаскивать его с лошади было тяжело для меня и весьма болезненно для него. Я даже подумала привязать его к седлу, но снова стало жаль времени. Злорадствуя, я представила себе картинку — вернусь в пещеру и увижу, что ганарец свалился с коня и сломал себе шею. Какая постыдная смерть для того, кто чуть ли не родился в седле. Но спустя мгновение одёрнула себя — зачем тогда было столько времени тащить его чуть ли не на себе?
Несмотря на то, что убитый стражник не позвал на помощь, кто-то из охранников мог уцелеть при взрыве, поэтому я оставила лошадей чуть подальше и прокралась к месту нападения. Мне повезло — если, конечно, всё произошедшее сегодня можно было назвать везением. Золото, вырученное от продажи тканей, и контрабандой ввезённый молотый корень медуницы, щепотка которого на чёрном рынке стоила горсть серебра — всё было здесь. Кроме этого в повозке оказалось несколько баклаг с вытяжкой из рога тапира. Одна, правда, прорвалась, когда повозка завалилась на бок. На землю Чернолесья вылилось целое состояние — на деньги, вырученные от продажи одной бутыли вытяжки, можно было купить ферму где-нибудь на границе Ромнии. Я вернулась за лошадьми, погрузила даже не украденное, а в честном бою отбитое у стражей добро и двинулась к пещерам. Меня смущали две вещи. Раньше краденое продавал по своим каналам Одноглазый — и теперь, без него, я не могла и представить, что делать со всем этим. Второй проблемой был Шторм. Я же не могла приехать в свой городской дом в мужской одежде, с раненым «опекуном» и кучей ворованых товаров. После недолгого размышления решено было оставить награбленное здесь, в одном из переходов пещеры, а со Штормом придумать что-нибудь позже, когда доберёмся до Тирита.
Патрон говорил мне, что не бывает постоянного везения или постоянного невезения. Одно всё время сменяет другое, и в твоих силах только чуть продлить момент, когда за твоей спиной стоит Сряшта, или стараться сократить моменты, когда Злосчастье обнимает медвежьей хваткой. Видно, после этого набега я сделала всё правильно. Правда, едва не сломала Шторму челюсть, когда приводила в себя. Мне нужно было узнать адрес надёжного лекаря, который даже если поймёт, что пациента отходили алебардой стражника — распространяться об этом не будет.
Доктор был слегка недоволен, что его разбудили среди ночи, но кошелёк с золотыми монетами и блеск ножа быстро расположили его ко мне настолько, насколько это было возможно в таких обстоятельствах.
Сама я перевязала свои раны, переоделась в платье и вернулась к себе. Когда Шторм не ночевал дома, это считалось нормальным, но если на ночь домой не явилась бы молодая леди — об этом шептались бы все слуги богатого квартала.
Шторма я навестила на следующий же день. Отправилась на конную прогулку, переоделась прямо в городском парке и отправилась в нижний Тирит. Я опасалась, что меня узнают, поэтому натянула бесформенный балахон и огромную шляпу. На дворе стоял жаркий майский день, такое одеяние выглядело весьма странным, но я предпочитала выглядеть странным мужчиной, а не благородной леди. Найти дом лекаря оказалось делом сложным. Как я смогла вчера сориентироваться в путанице тёмных, узких улиц ночью, в свете фонарей, следуя отрывистым, неразборчивым указаниям Шторма? На миг мне даже показалось, что я не найду ганарца никогда. Я возвращалась к западным городским воротам, прошла через все улочки мастеровых, истратила пять серебряных монет на то, чтобы выспросить дорогу у уличных мальчишек — дом лекаря как сквозь землю провалился. Только через три часа я наткнулась на неказистую, узенькую улочку, утопающую в грязи после вчерашнего дождя, и вспомнила, что была здесь вчера. Ещё полчаса я напрягала память, вспоминая, куда же нас потом понесла нелёгкая и, наконец, нашла каменный дом с выщербленной лесенкой на входе. Вчера я споткнулась о выбоину на второй ступени и едва не сломала себе ногу.
Я постучала. Дверь чуть приоткрылась. В проём выглянула сморщенная старуха в грязном переднике и застиранном чепце, из-под которого выбивались всклоченные седые волосы.
