— Договорились, — кивнул я.
— Ну тогда рассказывай. Куда едешь? Чем, вообще, занимаешься?
— Сейчас ничем, — признался я, — с юрфака ушёл в академ до осени, чтобы не отчислили. Немного расслабился на третьем курсе и в результате понял, что есть все шансы не сдать комиссионный и вылететь с позором. Решил вот взять передышку, подумать, и прокатиться по стране.
— Ого! Даже так. Ну, слушай, это серьёзно. А как родители отнеслись?
Этот вопрос я и боялся услышать. Знал, что рано или поздно кто-нибудь спросит, но не ожидал, что так скоро. Я не успел придумать более-менее правдоподобную легенду, а рассказывать правду хотелось меньше всего. Это означало, что придётся вновь окунуться в тёмные воспоминания о прошлых месяцах, раскрыть самую неприятную страницу жизни.
С другой стороны… Я ведь сумел пережить весну. Так неужели один разговор способен сломать меня? Пожалуй, на первый раз можно и рассказать всё как есть.
— Никак не отнеслись. С матерью я не общался уже полгода. Мы с ней давно разругались. А отец… Отец погиб.
Улыбка в один момент исчезла с лица Игоря, он с сочувствием взглянул на меня.
— Прости. Если хочешь, могу больше не…
— Нет-нет, всё в порядке. Это не вчера случилось, уже всё пережито. Я спокойно к этому отношусь. — Правда? Ну, если так, то рассказывай. Говорю тебе по своему опыту, когда проблему обсудишь, многое становится ясным. Будто приподнимается из тумана, знаешь… Так что у вас там случилось с матерью?
— Костя случился. Её новый муж и по совместительству мой отчим.
— А-а… вот значит как. Классика, короче. Ревнуешь мать?
— Не совсем. По крайней мере, считаю себя довольно взрослым человеком, чтобы контролировать детские капризы и чувство собственничества.
— О как… тогда беру слова назад.
— Дело в другом. Мой отец — он опером был, потом начальником угрозыска…
Я отвёл глаза в сторону. Глядя в окно, было проще говорить. Деревья вдоль дороги сливались в единый зелёный ковер, и их размытые силуэты гипнотизировали, не позволяя эмоциям взять верх.
— Он всю жизнь пробегал, гоняясь за жульём. Понимаешь, Игорь… Он даже погиб на задержании. Вот… А Костик этот…
— Жулик?
— Самый настоящий. Я даже фамилии его не знаю! «Костик Громадский». Сука, аж противно. Как звери, серьёзно, — вместо имён клички. В общем, обидно мне стало. За отца. За память о нём. Получается, он всю жизнь подобную грязь вычищал, чтобы потом его место занял этот Костик? Со своими блатными понятиями? Слушай, Игорь, у тебя в машине можно курить?
— Достань в бардачке пачку, я с тобой.
— Держи.
Ага, спасибо. Дай-ка огонька.
Игорь затянулся и приоткрыл окна. Ворвавшийся воздух засвистел, напоминая о том, что «Аккорд» летит по трассе, превышая все возможные ограничения скорости.
— Ну а что мать? — спросил водитель. — Так просто приняла его? Должны же быть какие-то причины.
— А какие причины могут быть? Полюбила его. А может и не полюбила, а просто одна побоялась остаться. Короче, когда этот боров заехал в квартиру, я с мамой перестал общаться. И домой больше не езжу.
— Не жалко мать?
— Сестёр жалко.
— Сестёр?
— Да. Младших. Они ещё маленькие совсем, по девять лет.
Боюсь представить, какое воспитание даст им этот Костик.
— Обеим что ли девять? Двойняшки?
— Ага, Алиса и Олеся. Я звоню им иногда. По телефону и в «Скайпе». Главное, выгадать момент, когда ни мамы, ни козла этого дома нет. Девочки умные, всё понимают. Скучают, правда, сильно. И я по ним тоже.
— Давно их видел?
— Давно.
На некоторое время повисло молчание.
Игорь вёл машину на одних лишь рефлексах, задумавшись о чём-то своём. Возможно, он подбирал правильные слова, чтобы прокомментировать мой рассказ. Возможно, просто растерялся от внезапного откровения. Честно говоря, мне было всё равно. Я отрешённо наблюдал за пролетающими автомобилями, а все мысли вытеснила старая тоскливая песня, игравшая в салоне.
Постарался вспомнить сестёр. И вдруг с ужасом осознал, что начинаю забывать их лица. Какой у них цвет глаз? Голубой? Или зеленый? Чёрт возьми, хорош брат. Сегодня же вечером позвоню им, наплевав на маму и Костика.
Мы докурили. Игорь закрыл окна и нарушил растянувшееся молчание.
