— В путь, — улыбнулся я.
И мы погнали — так погнали, что с первых секунд меня размазало по сидению, как камбалу. Обездвиженный волной ужаса, я, не моргая, следил за стрелкой спидометра. Сначала она перевалила через «сто двадцать», затем легла на «сто сорок», а через минуту уже вплотную подобралась к «ста шестидесяти».
Сглотнув вставший в горле комок, я пристегнулся. Игорь на пару секунд повернулся, увидел моё лицо и засмеялся.
— Умоляю, следите за дорогой, — охрипшим голосом выдавил я, отчего водитель закатился ещё сильнее.
— Не боись, не разобьёмся, — махнул он рукой. Как раз в этот момент мы уходили из-под носа несущейся навстречу фуры.
В голове уже вырисовывались кровавые картины того, как «Аккорд» вперемешку с моими кишками наматывается на дорожный знак. Или слетает в кювет, после чего укатывается в лес весёлыми кувырками, сплющиваясь в железную гармошку. Но вскоре гонка начала доставлять удовольствие. Сладкое чувство опасности разлилось по жилам, и вот, прикрыв глаза, я уже с наслаждением отдавался опьяняющей скорости.
— Ну рассказывай, Юра, — голос водителя вернул меня к реальности, — где учишься? Чем занимаешься? Какими ветрами в Томск?
— Ох… — замялся я — знаете, Игорь Юрьевич, я всегда оказываюсь в некоторой растерянности от таких вот простых вопросов.
Мужчина повёл бровями и состроил такую физиономию, словно я произнёс несусветную глупость.
— Ты поди высшее недавно получил? Гуманитарий?
— Ага, юрист. Сейчас в академе. А как вы догадались?
Игорь снисходительно усмехнулся и вновь махнул рукой, опасно отпустив руль.
— Опыт, Юра, не пропьёшь. Я давно заметил. Не знаю, чему вас там в институтах учат, но говорить с вами потом невозможно. Спроси вас про Канта, про Гегеля — вы тут первые. Всё расскажете, докажете, всё хайло забрызжите, пока точку зрения не отстоите. Материя или дух? Диалектика или метафизика? Тождество мышления, бытия, хуития… А ты скажи мне, Юра, кого это вообще ебёт? По большому счёту, какая мне разница, что там писал Аристотель? Если надо, я возьму и прочитаю, благо, интернет сегодня везде есть. Мне ведь другое интересно: узнать, чем молодёжь дышит, истории какие-нибудь интересные. Судьба человеческая, так сказать, простым языком, простыми словами. Да только простыми словами вы совсем разучиваетесь говорить за пять лет, или сколько там теперь? Вот и сидите потом без работы: философы, юристы да историки. А кто ж вас возьмёт, если вы работодателю даже о себе рассказать не можете. Человека ведь что? Его зацепить надо! Фразочку красивую, шуточку остроумную, глядишь, он уже и заинтересовался личностью твоей. А все эти обороты академические… Это, Юра, всё — хуйня на маргарине.
— Не соглашусь, — возразил я, — университетское образование как раз и учит говорить. Формулировать мысли, отстаивать свою точку зрения.
— Вот опять, видишь? — засмеялся водитель. — «Отстаивать точку зрения»! А просто поддержать беседу? Не вдалбливать в голову человеку свои убеждения, не усираться в «Твиттере», а просто поговорить? Спорить-то вы мастера. А разговор по душам для вас загадка.
Игорь был первоклассным провокатором. Я не успел ничего понять, а в груди уже разгорелось предвкушение горячих дебатов. Я живо представил, как отражаю несправедливый выпад в сторону университетов, использую изящные логические ловушки, чтобы обратить доводы собеседника против него самого, и в конце концов кладу оппонента на лопатки своим красноречием.
— Чего притих? Подбираешь мощный аргумент против? — ядовито улыбнулся Игорь.
В этот момент он напомнил мне Мириам. Это было в её стиле. Я восхитился тем, как ловко меня поставили в нелепое положение. Игорь пресек дебаты на корню.
— Неплохо, неплохо, — засмеялся я, — получается, вы уже победили. Я не могу ничего возразить, ведь это будет означать продолжение спора. А значит, вы опять оказываетесь правы.
— Смотри-ка, быстро сообразил. Молодец! Только вот что, Юр, давай договоримся. Обращайся ко мне на «ты», окей? Иначе получается, как будто я сына поучаю. А мне не хочется никого поучать. Я подобрал тебя, чтобы было с кем языками потрепать по-дружески, а не чтобы лекции читать.
