— Зачем ты заговорил с ней?!
— Мириам…
— Зачем ты заговорил с ней?!
— Это была…
— Знаю. Скажи, зачем ты заговорил с ней?
Я осмотрелся по сторонам. Вокруг всё тот же тёмный дремучий лес. Искореженные скелеты мертвых елей.
— Где мы?
— Ответь на вопрос, мой мальчик!
Я подозрительно взглянул на девушку. Она стояла, наклонившись надо мной посреди леса. В длинном белом платье с зелёным поясом.
Ни одной фиолетовой вещи. Это не Мириам.
— Вот же догадливая сволочь, — прошипела ведьма, превращаясь в старуху.
Она накинулась на меня, как хищник, схватила острыми когтями, рванула вверх. Но в ту же секунду вспышка бледно-голубого света ударила в лицо колдуньи, заставив её завизжать от боли.
— Убери руки. Он мой.
Упавшая ведьма вскочила и на четвереньках побежала прочь. Прижавшись к сухому дереву, она скрючилась и спрятала голову, боясь взглянуть на женщину в фиолетовых одеждах.
Волосы Мириам вились, порываемые грозовым ветром. Она стояла, распрямив спину, объятая лунным светом.
— Сгинь! Сгинь! Сгинь! — в панике кричала ведьма, отмахиваясь от моей подруги.
— Не смей даже прикасаться к нему.
Голос Мириам был всё также прекрасен, но теперь звучал по-другому. В нём появились металлические нотки серебра, отблески абсолютной власти.
— Сгинь! Сгинь, Марена!
Мириам прошла мимо меня, приблизившись к старухе.
Ведьма заскулила и ещё сильнее сжалась, задрожав всем телом.
— Сгинь, нечистая! Ты проклята! — закричала она.
Я в недоумении уставился на ведьму. «Нечистая»?
— Не слушай эту каргу, Полянский, — не оборачиваясь, произнесла Мириам, — она уже сгубила две невинные жизни.
Нет! — завизжала старуха. — Ты не имеешь права! У меня договор с твоим хозяином!
Мириам улыбнулась.
— У меня есть лишь один хозяин, — сказала она, — тот, которого ты пыталась убить.
— Ты лжешь, Марена! Сгинь! Лукавая!
— Мириам, что происходит? О чём она говорит?! — закричал я. Чёрные тучи над лесом разразились грозой, подул штормовой ветер, склоняя к земле мёртвые ели. Одно из деревьев не выдержало и с громким треском сломалось. Покорёженное бревно пронеслось мимо, подхваченное ураганом.
— Я сказала, не слушай её! — повернулась ко мне Мириам. — Это лярва!
— Кто?
— Лярва, идиот! Напряги мозги и вспомни!
Ведьма воспользовалась секундным замешательством. Словно блоха, она прыгнула в сторону, поймала сорванную ветром ветку и, оседлав её, взмыла в воздух.
— Чёрт! Чёрт! — выругалась Мириам. — За ней!
— Ваши документы, — произнёс незнакомый голос.
— А-а! — в отчаянии застонала Мириам. — Ты идиот, Полянский!
Слова Мэри начали уплывать куда-то вдаль, и я почувствовал, как меня засасывает серый водоворот.
* * *
— Ваши документы, — повторил старший лейтенант.
— Сейчас, погоди, браток, — сказал Игорь, роясь в бардачке, — где-то здесь были. А, вот они! Нашёл, держи.
Полицейский, одетый в жёлтый светоотражающий жилет, принял из рук водителя помятый файл с бумагами. Достал права, затем страховку.
— Почему нарушаем, Игорь Юрьевич?
— Тороплюсь, начальник. К матери в Кедровый еду. Совсем заплохела, родная. Боюсь не успеть.
Старлей оторвал взгляд от документов, внимательнее присмотрелся к водителю. Затем посмотрел на меня.
— А это? — махнул он рукой в мою сторону. — Сын?
— Да не! Паренька на дороге подобрал. Автостопщик. Вон и рюкзак сзади лежит.
— Можно ваши документы, молодой человек?
— Мои? — спросил я заспанным голосом.
— Да.
— А на каком основании? А впрочем… — я вспомнил, что в данный момент Игорю грозит лишение прав. — Вот, держите.
Я протянул старлею свой паспорт.
— Полянский Юрий Олегович, зарегистрирован в Красноярске. Понятно… Возьмите.
— Ну так что, браток? — спросил Игорь, — отпустишь?
— К матери, говоришь…
— Ага. К ней родной.
— Адрес матери, быстро ответь.
— Поселок Кедровый, улица Партизанская, дом шесть.
— Чем болеет?
— Рак у неё. По женской части, ну понимаешь… Сказали, пару дней…
— Понимаю.
Старший лейтенант в раздумьях посмотрел куда-то в сторону, постучал документами по ладони.
— Ладно. Езжай, — он отдал файл Игорю, — только не гони. Ты ведь не себя, ты людей на дороге подставляешь. И второй раз так не повезет, заберут права.
— Спасибо, браток, — Игорь пожал руку полицейскому, — даю слово, девяносто шесть, не больше.
