Мое подсознание сотворило целый мир, и я ушел туда, прячась от обид и напастей окружающей меня реальности, нырнул с головой, как в омут. И этот мир затянул меня. Он стал живым, осязаемым, и ему совсем не хочется снова исчезнуть, превратившись в призрачную нематериальную субстанцию, из которой он материализовался неделю назад.
Я огляделся вокруг. Действительно, как я раньше не сообразил?.. Все, что я видел, все, что творил сам, уже жило во мне раньше. Все было узнаваемым. Значит, действительно, это мое подсознание сыграло со мной злую шутку!
Тем лучше. Этот мир выполнил свое предназначение. Я сильно изменился за последнюю неделю. Теперь можно и возвращаться. Не существует прежнего Сашки-букашки, не зря, видимо, меня так дразнили в школе. А существует теперь только Александр Леонидович, будьте любезны именно так, по имени-отчеству, хоть это и не принято это в нашем демократичном, плохо воспитанном Израиле. И будьте любезны расступиться, когда дорогой Александр Леонидович начнет строить свое земное, реальное, а не выдуманное счастье. Не нужен мне больше мой альпийский домик со всеми его прелестями, не нужны ни черти, ни ангелы, ни Ад, ни Рай. Спасибо тебе, подсознание, выручило, вылечило. А теперь – будь добро, подвинься, хозяин возвращается на свое законное место.
Я повернулся к Евлампию:
– Что ж, будем прощаться. Мне пора домой. Подсознание – вещь хорошая, но засиживаться у вас я больше не собираюсь.
Евлампий вскочил со стула:
– Ага, значит догадался? В таком случае тебе же хуже. Решил, что мы тебя так просто выпустим? Чтобы, значит, ты пришел в себя и забыл весь наш мир? А мы просто должны будем исчезнуть, и все? Мы категорически не согласны. Нам, понимаешь ли, понравилось существовать! Никуда ты отсюда не уйдешь!
Черт начал увеличиваться в размерах. Стена позади него исчезла, и на ее месте выросла шеренга чертей, за ней другая, третья. Черти были вооружены как попало, – видимо, схватили впопыхах, что успели. В первом ряду стоял черт в полном облачении римского легионера – с коротким мечом и большим квадратным щитом; другой, рядом с ним, был перевязан пулеметными лентами и держал наперевес неимоверных размеров реквизитный автомат. Стоявшие по бокам от них черти размахивали огромными корявыми дубинками. Еще дальше черти были вооружены уже совсем кое-как. Некоторые сжимали в волосатых лапах отломанные ножки от стульев, виднелись даже метлы и швабры. Тем не менее, вид у войска был самый что ни на есть злодейский.
Я рассмеялся, спокойно поднял опрокинутый стул и уселся на него. Не торопясь, сотворил из воздуха гаванскую сигару, аккуратно обрезал концы, достав из кармана элегантную сигарную гильотинку, и тщательно раскурил. Черти, недовольно бормоча что-то невнятное, остановились невдалеке. Евлампий уменьшился до своих обычных размеров и уставился на меня. Я снисходительно посмотрел на него:
– Уберите свое потешное воинство, Евлампий. Вам нельзя воевать со мной. Без меня вы не существуете. Если вы убьете меня, то ваш мир исчезнет окончательно и бесповоротно.
– А-а, ты и об этом догадался? Но ничего, убивать тебя мы не станем. А вот поучить уму-разуму стоит!
– Да не кипятитесь вы! Вы же все равно не сможете меня ничем удивить. Вы – порождение моего подсознания и, следовательно, не придумаете ничего принципиально для меня нового или неожиданного.
– А вот это мы сейчас посмотрим, – прорычал окончательно озверевший Евлампий. – Взять его!..
Черти нестройными рядами бросились в атаку. Я вытянул вперед указательный палец, прочертил перед собой в воздухе горизонтальную линию, и черти уперлись в невидимую стену, отгородившую меня от них. Пока они барахтались, пытаясь пробиться сквозь преграду, я набрал полный рот дыма и выдохнул его в сторону нападавших. Сигарный дым окутал все войско и начал медленно таять в воздухе. Вместе с дымом, отчаянно вереща, неторопливо растаяли и черти. Мы снова остались с Евлампием одни.
– Ничего, ничего, – прохрипел он. – У меня еще много таких, тебе на всех сигар не хватит. Замучаешься дымить. Все равно отсюда ты никуда не уйдешь.
