И посмотрите на нас теперь, два года спустя. Снова я смотрю на Джеймса, который ставит палатку, но на этот раз мой брат мертв. Волосы Джеймса больше не падают ему в глаза, но он все равно рассеянно потирает лоб. В какой-то момент он смотрит в мою сторону, но не улыбается, как в тот день. Наоборот, у него усталые глаза, потому что ему приходится ставить палатку в одиночку. Он плотно сжимает губы, как бы показывая «я тоже по нему скучаю», и я отворачиваюсь.
Команда распалась, но не из-за меня. Это случилось из-за Брейди.
* * *
Тихо потрескивает костер, язычки пламени согревают своим теплом мои ноги. Несколько часов назад зашло солнце. Весь день никто из нас практически ничего не говорил. Хорошо, что ничего говорить было и не нужно.
Джеймс легонько стукает по моей ноге тоненькой палочкой, и я, оглянувшись, беру ее.
- Маршмеллоу? - спрашивает он, держа в руке один кусочек. Я смотрю на то, как янтарное пламя освещает его лицо: его волевой подбородок, его светлые волосы. И улыбаюсь.
- Ты красивый, - говорю я.
- Когда я голый, я тоже красивый, - говорит он. - Ты об этом не сказала.
- Забыла.
- Забыла? - Джеймс притворяется, что обижен, откусывает от своего маршмеллоу и бросает остаток в огонь. Он сразу вскакивает со своего стула, подходит к моему и опрокидывает меня на землю вместе с ним.
- Джеймс... – я начинаю говорить, смеясь. Но его губы уже на моих губах. На вкус они липкие и сладкие. Он кладет меня на спину, его колено раздвигает мои ноги, он начинает целовать меня в шею.
- Джеймс... - бормочу я, но теперь в моем голосе слышно желание.
Я люблю это, такие моменты. Ведь когда мы катаемся по земле, жарко горит костер, а Джеймс срывает с меня одежду, я могу забыть обо всем остальном. Я могу сосредоточиться на том, как мне хорошо теперь. Я могу притвориться, что нет никого, кроме нас.
А когда мы закончили, и Джеймс, тяжело дыша, лежит рядом со мной — довольный собой, как и полагается — я смотрю на звезды в небе. Я долго так лежу, пока Джеймс снимает футболку через голову, чтобы вытряхнуть мусор. Когда он возвращается, он ложится рядом со мной, кладет мою голову себе на колени, и мы вместе смотрим в небо.
- Брейди стал звездой там, наверху, - говорит он, - там, далеко, где ему не больно.
Голос Джеймса срывается, и он замолкает. Он всхлипывает, слезы бегут по его щекам. В такие моменты, как сейчас, он всегда ослабляет бдительность — теперь, когда его чувства так сильны, что он не может скрывать их.
- Он любил тебя, - говорю я, свертываясь в клубочек рядом с ним. - Не важно, что он сделал, ты был лучшим в его жизни.
Джеймс смотрит на меня, смахивая слезы.
- Ты была.
Он смотрит на меня так, что я вспоминаю — он всего лишь человек. Что он так же хрупок, как и я.
- Я просто была его сестрой. Ты был больше, чем братом. Ты был его второй половинкой.
- А потом я облажался, - говорит Джеймс. - Потому что Брейди мертв. А я все еще жив.
Тогда я подскакиваю, поворачиваю лицо Джеймса ко мне.
- Ты здесь ради меня. Я бы не выжила без тебя тогда, не выжила бы и теперь. Мы все делим пополам, Джеймс. Не забывай это.
Он тяжело вздыхает и мотает головой, как будто хочет очистить ее. Я знаю, если я говорю, что он нужен мне, что я не могу жить без него, выводит его из депрессии. Так всегда было.
А когда он становится похож на самого себя, я целую его, беру за руку и веду в палатку, чтобы поспать.
* * *
- Нам и правда стоит выбираться на природу почаще, - говорит Джеймс, когда мы едем по шоссе. Я улыбаюсь и смотрю в его сторону.
- Было здорово.
- И я думаю, твоя память теперь полностью восстановлена, - он ухмыляется.
- Да, Джеймс. Она в абсолютном порядке и наполнена воспоминаниями о твоем голом торсе.
- Только о моем торсе? - он поднимает одну бровь.
- О Господи, замолчи.
- Не скромничай. Я потрясающий экземпляр.
Джеймс все еще улыбается во весь рот, когда мой телефон начинает вибрировать в кармане джинсов. Я вынимаю его, смотрю на номер.
- Это Миллер, - говорю я и нажимаю на кнопку. - Привет.
- Слоан? - голос Миллера звучит, как будто он плакал, и мне становится нехорошо. Я хватаю Джеймса за руку.
