Побеспокоил Медведев.
— Соскучился, али как? — не удержался от очередной подколки Мешков.
— Кого-то нашли — кого искали? — адресовал он вопрос Шилову.
— А сами? Как так получилось, что первыми прибыли? Кто вас сюда заранее отправил? — усомнился полковник в искренности подполковника.
— Работа такая… — дал он понять им: могли и не спрашивать — секретная информация.
— Стало быть, также следили за ними…
— И не с той злополучной ночи, а много раньше…
— Вот и я о чём, мужики… — вмешался майор. — Как делить-то трупы скота будем? Чтобы и вашим и нашим — не обделить…
— Ну и шута ты себе нарыл, Шило, прям как в пословице: шило в мешке не утаишь! На фамилию повёлся или…
— Считай: я не обиделся! Ты же меня знаешь, Медведь: я незлопамятный — зла не помню, приходится записывать…
Ни Циклопа, ни тем более Араба силовики разных групп и отрядов здесь не застали. И не сказать: упустили, хотя сработали оперативно — как положено. Но и повалено было, а навалено трупов — целая куча. И крови — море. Если не брать невольно пострадавших людей. Их привлекли как очевидцев, классифицируя свидетелями. Среди них могли затесаться и те, кто также интересовал силовиков. По наколкам с татуировками и искали. Но поди ж ты всех бандитов отыщи — не у всех же на лбу написано: они являются ими. В последнее время новобранцы обходились без «знаков отличия». Криминал стремился в бизнес и политику.
Из неотложки людей с огнестрельными ранениями отправляли вместо больницы едва ли не в морг. Слишком уж мрачным было заведение, а ходила дурная слава о нём. Их почему-то опускали в подвал. И не люди в белых халатах, а «маски-шоу» — и продолжалось для них.
Допрос вести с пристрастием запрещалось, скорее короткий опрос — перекрёстный — при отборе всех подозрительных личностей и в основном мужчин, а также некоторых девиц близких по своему одеянию к лёгкому поведению. А вот остальных отпустили вместе с «альфавцами» и «вымпеловцами», чтобы те не скучали от безделья, и им также было чем отчитаться перед вышестоящим начальством, а оно было в одном лице у них, к тому же медийной личностью, узнаваемой не только в родной стране, но и за рубежом — во всём мире.
Круг общения сократился в разы — подозреваемых в том, что именно они совершили преступление — а принимали непосредственное участие в перестрелке — были единицы. Вот их-то и следовало допросить по всей строгости закона, и как умели те из силовиков, для кого это была обычная практика.
Шилов с Мешковым расположились за зеркалом в смотровой комнате, восседая на мягких креслах. День должен был затянуться, а рабочий, как и время — не заканчивались для них ни днём, ни ночью. Такая уж собачья работа у них. И без них никуда. Не то что бы развалится необъятная страна — она же родина — но кто, если не они. А таких людей хватало — защитников родины — не только уродов, хотя последних даже чересчур, нежели в избытке.
Криминалист живо определил у кого рыло в пушку — пороховых газах — и пальцы рук. А у одного и вовсе порезы.
Предстояла очная явка во время перекрестного допроса. То, как оппоненты покосились исподлобья один на другого, подтвердило догадки силовиков: один человек Циклопа, иной — Араба.
Их и принялись колоть — поначалу орехи руками следователь. Брал грецкий и…
— Вы будете говорить! — ахнул он кулаком по столу, раздробив орех в труху. А затем достал ещё один из кармана и захрустел им вместе со скорлупой, делая вид: позабыл очистить.
— Иллюзионист, блин, и тот отдыхает, — улыбнулся Мешков. — Фокусник…
Такова и была кличка с позывным агента в комнате допросов. Третий грецкий орех он раздавил пальцами — скорлупу — протянул одному из двух мрачных типов с побитыми рожами в кровоподтёках.
— Я ничего вам не скажу без адвоката!!! — не сдержался человек со славянской внешностью.
— Слышь ты, падла рыжая… — закинул съедобную сердцевину грецкого ореха в рот Фокусник, — ещё слово не по теме разговора — и будет короткий для тебя! Вынесут тебя отсюда ногами вперёд прямо туда, куда я прикажу — и в крематорий, а не на кладбище!
Следователь пригрозил кремировать задержанного — живьём.
