— Можно войти, Григорий?..
— Входите! — кричит он, опомнившись.
Прежде Инна не приходила без вызова. Но Григорию некогда удивляться.
Инна нерешительно остановилась у двери. Хочет чтото сказать? Что? Спрашивать Григорию неудобно. И некогда: позади нее лаборант Сергеев — принес проявленную фотографию, еще влажную.
— Что вы сняли, Григорий Константинович? — спрашивает он. — Ножницы?..
Инна берет фотографию из его рук. Секунду рассматривает ее, рвет на клочки.
— Не надо было фотографировать, — говорит она.
Григорий смотрит на все это из-за стола. Он еще придерживает листки, исписанные карандашом. Но успевает заметить: Инны на фотографии не было. Что-то другое блеснуло на влажном картоне. Два косо поставленных паруса?.. Чепуха какая-то — паруса!
Записки ученого Григорий и Инна читают вместе.
«Ночь на пятое декабря, — рассказывал Павел Васильевич, выдалась ясная, с крупными звездами. Установив телескоп на переменную близ Капеллы Возничего, я вышел на башню обсерватории. Острый месяц опускался к горам, коснулся Багиры. Тень упала на левый, на правый берег реки, залила астрономический городок. Остались только звезды на небосводе. Да ветер: погода менялась. Я хотел уже возвращаться вниз, как вдруг увидел на снегу искры, вернее, звезды. Они шевелились, мерцали так же, как на небе. Я встряхнул головой: какие звезды могут быть на земле?.. Глядел и не мог разобраться в своих ощущениях: кажется, испугался. Потом кинулся вниз. Спускаясь по лестнице, поминутно оглядывался. Звезды дрожали и шевелились.
С террасы я еще видел их, но когда спустился на землю, звезды от меня заслонил пригорок. Я побежал через поле, поднялся на пригорок. Россыпь звезд была здесь — под ногами. И здесь был ветер — начинался буран.
И тут я услышал голос:
— Не подходи, человек…
От неосторожного движения я сполз по откосу на беpeг.
— Ты сломаешь мне крылья! — сказал тот же голос.
У меня зашевелились под шапкой волосы. Я видел обрыв, заснеженную реку, но звезд, которые только что были, не стало. Голос сказал:
— Не бойся меня. Я погибаю.
Тогда я спросил, почти крикнул:
— Кто ты?..
Прошла пауза, показавшаяся мне вечностью, прежде чем я услышал:
— Невидимый…
— Здесь были звезды, — сказал я невпопад. — Где они?
— Отражение звезд у меня на крыльях, — последовал ответ. — Ты их не видишь снизу.
Надо мной, кроме неба и ветра, ничего не было.
— Протяни руку.
Я протянул руку. Ощутил что-то легкое, податливое.
— Вот ты какой… человек, — сказал голос.
— Откуда ты? — спросил я, ошеломленный.
— У звезды Бетельгейзе семнадцать планет. Я оттуда.
— Почему ты знаешь названия звезд? Их придумали люди!..
— Мы знаем все, — ответил Невидимый.
Можно было подумать о мистификации. Но я поверил в планету звезды Бетельгейзе.
— Мы знаем, — продолжал голос, — языки далеких цивилизаций, судьбы галактик. Знаем прошлое и можем предвидеть будущее. Ветер убьет меня…
— Как вы попали к нам? — Он все говорил «мы».
— С кометой Плея.
В ущельях выла, металась буря.
— Это конец, — сказал Невидимый. — Я не успел трансформироваться. Я стар. Молодые трансформируются мгновенно…
— Чем помочь тебе?
— Возьми пластинку, — в руках у меня оказался продолговатый предмет. — Из нее ты узнаешь все. Она тоже невидимая и тоже, как я, исчезнет. Ничего нет постоянного. Ты ничем не поможешь мне. Прощай.
Снежный шквал обрушился на долину, ветер отодвигал от меня Невидимого.
— Как твое имя?
— Орос.
— Ты не один? Кто еще?.. — Я задыхался, снег лепил мне в лицо. Но ответ я расслышал:
— Илу…
Пластинка была теплой, в ней шли химические или атомные процессы, и абсолютно прозрачной. Держишь в руках — видны ладони, морщинки на сгибах пальцев. Наверно, легко было потерять ее, и, чтобы этого не случилось, я завернул ее в полотенце. Остановил телескоп, выключил приборы в обсерватории, поднялся к себе в комнату. Но как ни вертел пластинку, как ни пытался заглянуть в середину через плоскости, ребра, ничего различить не мог. Это было невидимое ничто, загадка. Орос предупреждал, что пластинка исчезнет. Может быть, она таяла в руках как сухой лед?.. Тут же я успокаивал себя: способ понять, что скрыто в пластинке, несомненно, прост. Иначе Невидимый не дал бы мне ее. Но как найти этот способ? Я опять принимался вертеть пластинку, вглядываться в нее. Тщетно! Сел в кресло к столу, зажал пластинку в руках. Настенные часы отбивали секунды. Пластинка грела мне руки, я задремал.
