— Если у вас никогда не было детей, должно быть, имелись домашние животные. Я права? — Анна в который раз коснулась рычага передачи скоростей с красной матерчатой розочкой внутри стеклянного набалдашника. — Или на этот счет вы с ней тоже не особо старались?
Гарри усмехнулся.
— Полли очень любила собак, но ненавидела кошек. Она всегда считала (да, наверное, и сейчас продолжает это делать), что подарка хуже, чем кот — или, не доведи Боже, кошка — не существует на всем белом свете. Как тебе такая мысль?
Анна пожала плечами.
— Наверное, в этом что-то есть.
— Вы бы с ней определенно сошлись, — сделал вывод Гарри. — Помнится, однажды у нас была кошка. Звали ее Розой. Большая такая, пушистая. Породы аравийский мау.
— И? — Анна вопросительно вскинула брови вверх.
— Как-то я вернулся домой и увидел, что Полли сидит на кухне и, переминая в руках кукурузные хлопья, что-то отчаянно бормочет себе под нос. Глаза у нее в тот момент были закрыты, а рот почти до предела изогнулся в мерзкое, отвратительное «0». Ты можешь себе такое представить?
Анна поморщилась.
— Я спросил у нее, что она делает, — не дожидаясь от Анны ответа, вел дальше Гарри, — но она всего лишь кивнула головой в ответ и начала равномерно раскачиваться вперед-назад, словно ей в этот самый момент срочно понадобилось опорожнить свой мочевой пузырь, а над дверью сортира, как на зло, горит красная, словно кровь, табличка с омерзительной надписью «ЗАНЯТО».
— Ужас, — поджав губы, произнесла Анна. — Что произошло потом?
— Спустя два дня Роза умерла, — спокойно ответил Гарри. — Я обнаружил ее у нас на заднем дворе, когда утром подстригал газон. Все это могло бы и не стать темой нашего сегодняшнего разговора, если бы не тот факт, что спустя некоторое время после этого в сумочке Полли я случайно не наткнулся на исписанный мелким почерком прямоугольник бумаги, в котором говорилось, как можно быстро и безопасно отделаться от надоевшего домашнего животного.
— Продолжай, — приказала Анна. Теперь «мустанг» катился по безлюдному шоссе уже со скоростью семьдесят миль в час.
— В той проклятой записке значилось, что для зловещего ритуала нужна самая малость — всего лишь горсть кукурузных хлопьев и нехитрое заклинание. Во время прочтения заговора необходимо растирать в ладонях кукурузные хлопья и усиленно думать о животном. После всего этого оно окачурится. По слухам, смерть его будет быстрой и безболезненной.
— Ужас, — обреченно выдохнула Анна и обернулась к Гарри. — Это все?
Гарри смерил ее усталым взглядом.
— Жена, дети, домашние животные… — услышал он собственный голос. — Все, о чем ты хотела узнать.
— Тогда у меня к тебе вопросов больше нет, — вновь слова Анны зазвучали в ухе Гарри очень ясно и отчетливо. — Теперь ты, должно быть, захочешь услышать мою историю?
Гарри осторожно кивнул. Наконец-то сейчас все встанет на свои места.
— Не нужно было тебе к нам приходить, Гарри. И не нужно быть таким наивным. Наша Контора не предоставляет своим клиентам места в раю — она отправляет их с этого света прямиком в ад.
Гарри присвистнул.
— Вот дерьмо.
— Курирует Контору некий сэр Тони Брантц. Его никто из нас никогда не видел, но поговаривают, будто он чрезвычайно богат и живет где-то на Бали. Работает вся эта система очень просто и незамысловато — посредством нехитро придуманных объявлений мы заманиваем вот таких вот простаков, как ты к себе в офис, а затем наводим о них кое-какие справки — тут тебе и их семейное положение, и политические и религиозные взгляды, социальный и (особенно!) материальный статусы… Ты понимаешь, о чем я?
— Скорее да, чем нет, — отстраненно промямлил в ответ Гарри и принялся с упоением грызть ноготь на большом пальце правой руки. Еще одна пагубная привычка, возвратившаяся из далекого прошлого и прихлопнувшая своего хозяина по лбу.
— Тех, кто нам подходит, — вела дальше Анна. Казалось, женщину ничуть не смутило это скверное занятие ее пассажира, — Контора убирает, после чего отправляет на черный рынок для торговли органами. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему сэр Тони Брантц — такой состоятельный мужчина?
