Он вплотную подошел к его койке и, скрестив тощие руки на своей узкой на груди, важно произнес:
— Тебя хочет видеть мистер Тагула.
— А-ааа-аа-а… — прошипел он.
— Что-что? — сухоребрый наклонился над ним и расплылся в глуповатой ухмылке. Было заметно, что его очень забавляет вся эта ситуация.
— Да пошел ты… — это было последнее, что ему удалось выдавить из себя в тот момент. После этого он вновь погрузился во тьму.
* * *
Он медленно поднялся с холодного, по всей видимости, бетонного пола и подошел к двери. Как ни странно, боли он больше не чувствовал. Ни в районе поясницы, ни где-либо еще. Он осторожно толкнул дверь вперед. Не заперто. Немного поразмыслив, мужчина вышел в коридор. Тот оказался таким узким и до ужаса длинным, что ему так и не удалось разглядеть его окончания.
Он подошел к двери комнаты напротив. Опять не заперто. Эта комната ничем не отличалась от предыдущей — все те же ободранные, жуткие стены, белый потолок, серый линолеум. Сколько здесь этих комнат? Сто? Двести? Тысяча? Этого он не знал. Но зато очень четко понимал, что еще немного и он попросту сойдет с ума. Ведь чем дольше он находился здесь, тем сложнее осознавал, где заканчивается разум и начинается безумие.
Внезапно ему показалось, что он уже больше никогда в своей жалкой жизни не сможет выбраться отсюда. Вот так просто, как бы между прочим, показалось. Но он отогнал от себя эту предательскую мысль, спрятал ее как можно глубже в свое жалкое, немощное сознание, надеясь, что она больше никогда не всплывет наружу и не прихлопнет его по лбу.
Интересно, сколько времени он уже находится здесь? В сознании он где-то минут 10 (хотя, по понятным причинам, это предположение почти на все 100 % является ошибочным). Если те, кто запер его здесь, действительно имеют против него что-то такое, за что готовы даже убить, значит, действовали они быстро. Где-то подкараулили, оглушили (сухоребрый сам сказал ему об этом) и, не теряя времени, привезли сюда. Черт, так все-таки где же он?!
Мужчина закричал. Потом еще раз. И еще раз. Он кричал до тех пор, пока не почувствовал, что уже просто физически не может этого делать. Потом он бесшумно опустился на колени и вновь заплакал. Почему-то именно в этот момент он впервые за последние 15 лет почувствовал приступ клаустрофобии. А ведь в последний раз такое случалось еще когда ему едва ли исполнилось 10 лет. Самый что ни на есть подходящий возраст для этого.
Внезапно в одной из соседних комнат послышалась звонкая трель мобильного телефона.
— Алло! — мужской голос, произнесший эту фразу, показался ему очень знакомым, а сами слова были, как будто бы вырезаны из какого-нибудь мультфильма для детей типа «Дети дождя» или «В гости к Робинсонам».
— Дайте нам еще несколько дней, мистер Петерсен, — все тот же знакомый, немного приглушенный голос. — В этом можете не сомневаться, мы все сделаем. Я лично это проконтролирую. Да, все верно. Джуно доставит товар завтра ровно в полдень.
Это были те слова, которые ему удалось расслышать.
Минуты три спустя в коридоре возник невысокий, плотный тип в черном костюме и узких солнцезащитных очках. Он не спеша подошел к мужчине и, выудив из внутреннего кармана своего пиджака сотовый, поднес аппарат к уху:
— Стэнли, бери ребят, и идите сюда.
Затем он спрятал телефон обратно в карман и, присев на корточки рядом с мужчиной, осторожно, словно до чертиков боясь поцарапать их стекло, снял очки.
— Мистер Бишоп? — тихо осведомился мужчина.
— Может быть… — еле слышно пошевелил пересохшими губами он.
— Очень приятно, — незнакомец улыбнулся. — Я — мистер Тагула. Вы, наверное, уже слышали обо мне?
— Где я? — словно ковыляя в до отказа набитом ватой рту пересохшим языком, осторожно спросил он.
— Это вам знать совсем не обязательно, — мистер Тагула поднялся на ноги. — Сейчас сюда подойдут трое ребят и заберут вас отсюда. Будет немного больно…
