«Бедные зверюшки, как вы с этим живёте? — подумал Атран и хотел заняться аутотренингом. Сосредоточиться и усилием воли вытолкнуть паршивую эмоцию из головы. — Всё в прошлом, назад время не идёт, можно забыть» — внушал он себе.
Сосредоточиться не удавалось. Сосед справа без конца мурлыкал под ухом весёлый, незатейливый мотивчик.
Сейчас ты у меня замолчишь, — решил Атран, дождался конца куплета и заорал припев в полный голос:
Лай-лай-лай ла-лай-ла!
Лай-лай-лаа ла-лай-ла!
Тым! Тыбыдым-тыбыдым!
Сосед справа заткнулся и изумлённо распахнул глаза, зато сосед слева, а за ним и все остальные пассажиры с энтузиазмом подхватили песню.
«Ну да, все едут на курорт, — вспомнил Атран и грустно рассмеялся. — Чего я там забыл?»
Однако, молчать одному среди вопящей и ликующей толпы пассажиров неинтересно, и он подхватил песню вместе со всеми. Несколько пар студенческого возраста отделились от шалота и устроили маленькое представление, выстроившись узором, красиво и синхронно перестраиваясь в такт песне. А когда поравнялись с шалотом, идущим обратным рейсом, и все дружно закричали: «Физкульт-привет!», Атран окончательно позабыл о своих горестях.
Три дня в Голубых садах прошли замечательно, а на четвёртый Атран, крайне довольный собой и отпуском, отправился домой.
На следующий день Алим с утра отправился к завалу. С изумлением обнаружил, что Ефаль и Неток привели ещё двух туристов. По командам Икши все впятером пытались столкнуть вниз крупный обломок скалы. Алим бросился им на помощь, обломок пошатнулся, Икша, изогнувшись дугой, упёрлась хвостом в склон, закричала, все ещё раз дружно поднажали... и обломок покатился вниз, на дно каньона. Туристы бросились врассыпную, столкнулись, получилась куча-мала, Ефаль едва не попала под камень, но успела уйти вверх. Маленькая победа подняла настроение. Ворчание Икши насчёт осторожности и техники безопасности встретили прибаутками, но самым внимательным образом осмотрели её сбитые камнями рук-ки, ссадины на хвосте — и отстранили от работ. Всё равно, работать не мешая друг другу могли только пятеро.
Вскоре подошли ещё четыре экстремальщика. Те самые приятели-хохмочи, которых Алим меньше всего хотел видеть.
— Ни фига себе! Слышал, что инструкторы группам трудности создают, но чтоб такую кучу навалить... — изумился первый.
— Да эту груду полгода разгребать, а у нас отпуск кончается! — возмутился второй. — Икша! Икша!
— Здесь я.
— Когда вернёмся, сообщите нашему руководству, что мы задержались по не зависящим от нас причинам.
— Сообщу. Обязательно сообщу. Но юридической силы моё сообщение иметь не будет. Выход на экстремальный маршрут ведь дело добровольное.
— Пусть это вас не волнует, — повеселели парни. — А ну-ка, потеснитесь. Смена пришла!
Алим проверил вчерашнюю метку и поставил новую. За его спиной столпились туристы. Работа на некоторое время замерла. За сутки уровень поднялся меньше, чем на четверть метра. Молодёжь с разгона выпрыгивала из среды вертикально вверх, пытаясь определить высоту завала и высчитывая дни. Алим не стал уточнять, что с каждым днём уровень будет повышаться всё медленнее и медленнее.
С каждым днём всё больше туристов узнавали о завале. Но происходило это как-то буднично и просто. Новички видели, что остальные в курсе, что меры принимаются, никто не боится — и успокаивались. Икша составляла бригады — теперь работали сразу десять экстремальщиков. Пять у поверхности и пять — на четыре метра ниже. Подъём уровня продолжался, но с тех пор, как уровень у завала сравнялся с уровнем озера, не превышал трёх сантиметров в сутки. И, по расчётам Алима, должен был замедлиться до полутора-двух сантиметров. А высота завала в самой низкой точке (у правого берега) превышала три метра. И никто не мог оценить его ширину.
Отработав свою смену, Алим направлялся исследовать территорию, которая совсем недавно была сушей. Глубина в этих местах редко превышала метр, незнакомая обстановка возбуждала и тревожила, но экскурсии стоили риска. Юноша понимал, что час прогулки по затопленной территории стоит десятков часов обычных наблюдений, а такая уникальная ситуация может никогда больше не повториться. Он выделил десятки видов растений, пытался классифицировать их, понять взаимодействие. И было до слёз обидно, что нет ни одного инструмента, ни одного консерватора. Только глаза и память.
