И он стал говорить им о любви, о свете, о гармонии - он и позабыл что за вечность до этого был увлечен такими же порывами, и к чему это привело. Да так и не вспомнил - потому что теперь, хоть чувства и были теми же, он смог выразить их так, что подействовал на этих людей. Он говорил прекраснейшими стихами, которые века и тысячелетья поглощал в библиотеке; он говорил, а из него, словно живые вылетали прекраснейшие образы созданные человечеством и озаренные ЕЮ. Долго пылал он среди них, а их глаза наполнялись чистым сиянием, лица же бледнели. Наконец, не в силах больше устоять на месте в этом удушливом, уродливом помещенье, они устремились к эскалаторам, на которые сверху лились бесценные лучи живого света. Никто не толкался, двигались очень спокойно, с просветленными лицами, и также спокойно благодарили Алешу...
Прошло, казалось мгновенье, а на станции уже никого не осталось - лишь только окровавленные орудия убийств, да скомканные, истоптанные плакаты валялись тут и там. Алексей вздохнул счастливо и поднялся в город. Действительно была весна, было очень просторно, вольно - дома раскрывались к дальним полям и рекам, словно и не ехал он никуда, словно окраины это было. Он чувствовал, что теперь окончательно победил ненависть, ад. и что теперь ему просто надо идти по улице - неважно сколь долго, но еще до окончания весны он непременно должен встретить ЕЕ.
* * *
Это была улица, по которой он когда-то безмерно давно ходил. Странно, но кажется тогда его угнетало, что по этой улице, да и по всем прилегающим движется много и всякого народа, да и просто средств передвижения. Как же это могло угнетать? Теперь он восторг испытывал! Каждый человек, и все то неясное, что двигалось, что служило для блага каждого человека, сияло подобно ручейкам, лужицам солнечным. Голоса были подобны птичьим трелям все-все было в счастье и любви.
Он шел, он улыбался, он знал что скоро-скоро теперь свершится. И действительно, еще издали он увидел ЕЕ фигурку, он бросился к Ней, и вот уже шел рядом, испытывая спокойное, творческое счастье. Рядом с НЕЙ шел кто-то, кажется ЕЕ друг, и ОНА что-то говорила ему, и держала его за руку. Алексей тоже стал говорить - он не говорил о каких-то делах, так как никаких дел кроме бесконечного света не было - он просто дарил свой свет, и всем было хорошо.
Потом он почувствовал, что пришло время признаться ЕЙ в любви. Это был очень ответственный, очень торжественный момент. Алексей чувствовал, что мгновение этого признания самое сокровенное, самое значимое во всей вечности, и еще он знал, что в мгновение этого признания никого-никого не должно быть поблизости, так как это величайшее таинство - эта любовь, это величайшее вселенское сокровище их, и только их. Быть может потом, когда они уже соединяться, то будут сиять для всех, всех, но сейчас они должны остаться одни - совсем, совсем одни. Ни один взгляд, ни один звук, ни один сторонний образ не должен помешать таинству.
И тогда Алексей сказал:
- Давай останемся одни...
И они подхватили друг друга за руки - и они начали стремительное движение вперед. Они летели через этот любящий, сияющий ликами город, и они радовались всему что их окружало, но все-таки какое-то время не могли найти уединения. Все-таки, в конце концов предстало пред ними довольно большое, кажущееся пустынным здание, но, когда они зашли в него, то поняли, что ошиблись - и в этом здании были люди - и все знакомые, и все хотели поговорить. Нет - они не стали разговаривать, они держа друг друга за руки убежали в какую-то комнатушку. Там их лица стали совсем, совсем близко друг от друга. Их близость была теперь столь велика, что Алексей знал, что ОНА чувствует тоже, что и он. Но он все же должен был произнести эти слова вслух - да - они должны были быть выражены, и тогда родился бы новый, для них созданный мир. И, когда это уже должно было произойти, когда слова уже поднимались из глубин его груди - тогда и Алексей и ОНА, поняли, что они не одни в этом помещении. И действительно, оглянувшись, обнаружили, что стены расходятся в большую залу, в которой много-много народу - и все эти многочисленные люди все заняты какими-то своими делами - все знакомые, виденные когда-то. Вот кто-то подошел к ним, начал говорить что-то...
