— Пока будем устанавливать, они еще кого-нибудь придушат, — ворчливо возразил Игорь.
— Хуже будет, если мы спугнем их.
— Ну, установим их личности, — не унимался Игорь. — И что с того? Улик нет. Свидетелей нет… Мне кажется, самое верное дело — взять их в момент нападения!
— Не терпится? Прямо завтра хочешь изловить?
— Да хоть завтра, хоть послезавтра, — меланхолично отозвался Игорь.
— Одним махом семерых побивахом, — подытожил Горелов и спросил с притворно-доброжелательной заинтересованностью: — Ты хоть романы-то про частных сыщиков читал?
— Угу. А сейчас про полицейских читаю.
— Про американских?
— Ну да. Сравниваю, как они работают и как мы. Ты вот старший лейтенант, а Уиллер — просто лейтенант. Так тебе куда как далеко до него.
— Например?
— Ну, приезжает он на своем «Остине» к подозреваемому домой, а тот уже застрелен. Еще ничего не успеет сообразить, а его самого обезоруживают бандиты. Так он голыми руками разделывается со всей кодлой, спокойно садится в машину и едет домой слушать музыку. Послушал, и стало ему скучно. А тут звонок в дверь. Открывает, на пороге — блондинка, и под платьем у нее ничего нет…
— Он что, холостой?
— Естественно. Там у них все детективы холостые. А иначе как?
Горелов поглядел на фотографию жены под стеклом.
— Живут ведь, сволочи! А тут… Ни машины, ни блондинки… Ты, поди, читаешь и завидуешь этому лейтенанту? Как его там?
— Уиллер. Да нет, не завидую. Подумаешь, машина. А блондинок и у нас девать некуда, на экспорт уже пошли, — со скукой, подавляя зевок, ответил Игорь.
— Но ты, конечно, не возражал бы, чтоб на моем месте оказался этот самый Уиллер?
— Разве что на пару деньков, — вывернулся Игорь. — Мы б с ним…
— Ну да, мигом скрутили бы «ковбоев», — задумчиво покивал Горелов, барабаня пальцами по столу. — Ладно, достал ты меня! Черт с тобой, давай этой ночью сходим, поохотимся. А то я и в самом деле мохом уже оброс, сам чувствую. Для конспирации возьмем с собой жен. Твоя, кстати, играет на гитаре?
— Пошел ты знаешь куда! — от души выдал ему Игорь. — Если на то пошло, я могу и один. Ты мне только мешать будешь.
— Во дает! — хохотнул Горелов. — А вообще-то, Игорек, тебе давно уже пора повзрослеть.
— С завтрашнего дня начну, — пообещал Игорь. — Раз надо.
Тут Горелов поглядел на часы и простонал:
— Ё-моё! Мне ж в садик надо было!.. — он вскочил, надел висевшую на спинке стула куртку, запер сейф и, выбегая из кабинета, успел в сердцах бросить Игорю: — Уиллер, … твою мать!
В этот день Игорь побывал в домоуправлении и, предъявив паспортистке служебные карточки, выяснил, что Танюшка все еще прописана в квартире у своих родителей. И никакой шнурок поблизости не мельтешит.
А вечером, когда Горелов сломя голову умчался за дочкой в садик, Игорь, волнуясь до того, что самому было противно, набрал номер, который, оказывается, он все еще помнил. С замиранием сердца вслушивался в протяжные гудки. Когда же знакомый-презнакомый голосок приветливо, почти ласково «алекнул» в трубке, сердце заколотилось гулко и отчаянно, а указательный палец поспешно надавил на рычаг.
Подождав, пока пульс пришел в норму, Игорь заглянул к Горелову в стол. В правом верхнем ящике матово блеснули браслеты и цепочка наручников. Преодолев нерешительность, он сунул наручники в свой карман.
Вот уже седьмой месяц коротал Игорь одиночество в небольшой комнатке на втором этаже дома по улице XXII партсъезда. Еще две комнаты в этой квартире занимала чета бездетных инженеров. У них был телефон, которым Игорю разрешалось пользоваться в экстренных случаях. Раз в неделю, согласно графику, вывешенному соседкой в санузле, он драил полы в местах общего пользования.
В этот вечер, поджарив на газовой плите глазунью с острым венгерским шпигом, нарезав толстыми ломтями батон, Игорь откупорил купленную по дороге банку пива, поел и прилег с книжкой на диван. Телевизора у него не было: расставаясь, Танюшка забрала телевизор себе, оставив ему холодильник. Так что волей-неволей приходилось читать детективы, чтобы не умереть от скуки.
… Непредсказуемый лейтенант Уиллер на этот раз соблазняет обворожительную брюнетку-адвоката, успевая тут же, на кушетке, допросить ее в качестве свидетельницы кровавого преступления. Ну, а под занавес — как всегда:
