[Про]зрение - страница 73
Он проснулся от телефонного звонка. Но не встал и трубку не снял, потому что был уверен – это кто-то из управления полиции, звонит напомнить о приказе явиться к девяти ноль-ноль, повторяю, к девяти утра на кпп. Вероятней всего, больше звонить не будут, и легко понять, почему – в профессиональной своей деятельности, а также, что вовсе не исключено, и в личной жизни, полицейские часто прибегают к тому аспекту мыслительного процесса, который называется дедукцией или, иначе говоря, выстраивают цепь логических умозаключений такого типа: Если комиссар не подходит к телефону, значит, он уже на пути к границе. Ага, как бы не так. В самом деле, комиссар поднялся с кровати, комиссар действительно вошел в ванную для процедур, долженствующих придать телу должную опрятность и свежесть, комиссар, что глупо было бы отрицать, оделся и покинул офис, но вовсе не за тем, чтобы призывным взмахом остановить первый же вынырнувший из-за угла таксомотор, сесть в него и, поймав в зеркале заднего вида выжидательный взгляд водителя, сказать: На кпп север-шесть. Север-шесть, простите, не знаю, где это, наверно, новая улица. Это блокпост или, иначе говоря, застава на границе зоны, если у вас есть карта – покажу. Но нет, не было этого диалога и никогда не будет, потому что вышел комиссар за газетами, и такое деяние как раз планировал еще накануне, отправляясь спать в столь ранний час, и не за тем вовсе, чтобы выспаться и прибыть вовремя в указанную точку. Уличные фонари еще горели, киоскер только что убрал щит с витрины, начал раскладывать еженедельные журналы, а когда разложил – разом, будто получив сигнал, погасли фонари и подъехал фургончик, развозящий прессу. Комиссар подошел в тот миг, когда в уже известном порядке ложатся на стенд газеты, причем на этот раз экземпляров одной, совсем не ходовой газетки оказывается почти столько же, сколько и самых популярных и массовых. Комиссар счел это добрым предзнаменованием, но тотчас же, немедленно это приятное ощущение надежды сменилось едва ли не шоком – заголовки крайних в ряду газет ярко-красным тревожным и зловещим шрифтом возвещали: УБИЙЦА, ЭТА ЖЕНЩИНА СОВЕРШИЛА УБИЙСТВО, НОВОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПОДОЗРЕВАЕМОЙ, РАСКРЫТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЧЕТЫРЕХЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ. А на другом конце прилавка газета, которую вчера посетил комиссар, осведомлялась: ЧТО ЕЩЕ НАМ ОСТАЛОСЬ УЗНАТЬ. Заголовок звучал двусмысленно, мог означать и то, и это, и совсем нечто противоположное третье, но комиссар предпочел увидеть в нем маленький фонарик, зажженный у выхода из долины теней, чтобы направлять его шаткие и неверные шаги. Дайте-ка мне все, сказал он. Киоскер, улыбнувшись, подумал, что, по всему видать, приобрел на долгий срок отличного клиента, и протянул ему пластиковый пакет с газетами внутри. Комиссар повел вокруг себя глазами в поисках такси и, тщетно прождав минут пять, решил вернуться в провидение пешком, благо это, как мы с вами знаем, недалеко, однако ноша – пластиковый пакет с перемешанными словами – хоть и своя, а тянет так, что легче, кажется, тащить на спине земной шар. Счастье еще, что посередине узкой улицы, куда он свернул с намерением срезать путь, обнаружилось кафе – скромное и маленькое, в старинном стиле, из тех, что открываются спозаранку, потому как хозяину все равно делать нечего, и куда посетители заходят удостовериться, что все на месте, на своем, на всегдашнем, на привычном месте, и запах рисового кекса – как эманация вечности. Комиссар уселся за столик, спросил кофе с молоком и еще спросил, подают ли тут гренки с маслом, именно с маслом, а маргарину чтобы и духу не было. Поданный кофе был очень так себе, едва дотягивал до определения сносный, зато гренки прибыли, судя по всему, прямиком из рук того алхимика, который не открыл философский камень, потому что не смог преодолеть фазу гниения. Комиссар давно уже, едва успев присесть, открыл газету и теперь единого беглого взгляда хватило, чтобы понять – уловка сработала, цензору, который довольствовался повторением усвоенного, и в голову не пришло, что следует быть максимально осторожным с тем, что якобы знаешь, ибо за ним таится нескончаемая цепь неизвестных величин, последняя же из них решения, скорей всего, не имеет. Впрочем, слишком уж больших иллюзий питать не следует, целый божий день на прилавках газета не пролежит, можно даже предположить, что министр внутренних дел уже рычит, обуянный яростью: Конфисковать немедленно все это дерьмо, выяснить сейчас же, кто предоставил эти сведения, и последняя часть фразы была добавлена совершенно машинально, потому что уж ему ли было не знать, кто, потому что только от одного человека могли исходить такие предательские утечки. Меж тем комиссар решил, что будет обходить газетные киоски, пока сил хватит, чтобы своими глазами видеть, хорошо ли раскупается тираж газеты, какие лица у людей, сразу они берутся за чтение главного материала или тратят время на всякий вздор. И стремительно проглядел четыре крупные газеты. Бесстыдно простое, но очень эффективное оболванивание читающей публики продолжалось – дважды два четыре и всегда ими пребудет, если вчера поступил так-то, то сегодня сделаешь то-то, а кто осмелится считать, что одно непременно вытекает из другого, тот, значит, против законности и порядка. Потом комиссар расплатился, поблагодарил и вышел. Начал с того ларька, где сам покупал газеты, и с удовольствием отметил, что интересующая его стопка заметно похудела. Что-нибудь интересное, спросил он киоскера, бойко расходятся. Кажется, по радио читали какую-то статью оттуда. Рука руку моет, а обе – лицо, загадочно ответил ему на это комиссар. Ваша правда, согласился киоскер, не усмотрев связи с предыдущим. Чтобы не терять времени на поиски, комиссар в каждом киоске уточнял, где расположен следующий, и – вероятно, благодаря респектабельной наружности – ему всякий раз давали исчерпывающий ответ, хоть и было яснее ясного, что любой киоскер хотел бы спросить: А что в том ларьке такого, чего нет в моем. Время шло, и, наверно, инспектор с агентом уже истомились ожиданием у кпп север-шесть и запросили инструкций у начальника полиции, а тот доложил министру, а тот проинформировал главу правительства, а тот сказал: Это ваши проблемы, вам их и решать. Меж тем произошло ожидаемое – в десятом киоске он не обнаружил газеты. Попросил, делая вид, что хочет купить, но киоскер ответил: Опоздали вы, пять минут назад увезли все, что было. Кто увез, куда, почему. Собирают повсюду. Собирают. Ну да, чтоб не сказать – изымают. А что ж там такого, чтобы изымать. Да там чего-то такое с женщиной этой, поглядите в других газетах, заговор устроила да еще и убила кого-то. А все-таки не могли бы вы спроворить мне экземпляр, очень нужно, неужели ни одного не завалялось. Ни одного, а и был бы, все равно бы не продал вам. Почему. А почем я знаю, что вы не из полиции и не проверяете, как мы соблюдаем запрет. Да, вы совершенно правы, еще и не такое бывало в нашем мире, и с этими словами комиссар удалился. Не хочется возвращаться в
