Про город Кыштым - страница 8

— Так как же ты кумекаешь, Фомич? — повторил свой вопрос Терентий Устинов.

— Шабаш! — сказал тогда Косолапов. — Остановим заводы, но…

Кругом загалдели. Клим повысил голос:

— Но, други, порядок должен быть! Вот мое слово.

И решили: соблюдением порядка и управлением всякими делами будет ведать мирская контора, а при ней — мирской совет. Теперь по всем делам люди шли в контору. Никогда не думал Клим Косолапов, что так трудно и хлопотно быть вожаком. Он и не рассчитывал им быть, а вот, поди-ка, волной вынесло. Плохо с хлебом — надо кумекать, как помочь горю. Остатки в заводских складах учесть и выдавать понемногу, чтоб с голоду не умерли. Федор Алферов народ смущает, запугивает, всяких шептунов рассылает — надобно пресечь. Седельничиха за правдой пришла, а чем он мог ей помочь? Савелия ее несколько лет назад на каторгу сослали. Против приказчика поднялся, за то, что тот хотел дочек на заводские работы послать. На заводе же девок портили и выгоняли. Савелий и не хотел своих отпускать, а его на каторгу упрятали. Бают, будто бежал он с каторги, да где-то возле Кыштыма в лесах хоронится.

А дела в Кыштыме начинались не шуточные. Яков Расторгуев подался в Екатеринбург, и там стало известно о волнениях на кыштымских заводах. Косолапов не знал, что указом Александра I был учрежден особый комитет, которому поручалось разработать и принять меры в связи с неурожаем в Питерской, Могилевской и Псковской губерниях. Этому же комитету было предложено произвести расследование о волнениях крестьян на кыштымских заводах Расторгуева. Прикатил сюда уездный исправник Шудров, дабы пресечь беспорядки. Помнит Косолапов — увещевания исправника народ слушал в гробовой тишине. Вышли на заводскую площадь кто с чем: кто с ломом, кто с кувалдой, кто с железной полосой. Ко всякому приготовились. Шея у Шудрова бычья, сам побагровел от волнения. Попади такому под горячую руку — до смерти забьет и глазом не моргнет. Адскими муками стращает бунтовщиков-кыштымцев.

Снова работные ждали, что скажет он, Клим Косолапов. А Косолапов наблюдал за исправником исподлобья и думал — отпусти этого борова, солдат приведет, до смерти будет пороть правого и виновного. Посадить его в избу, подержать на голодном пайке, авось поумнеет и спесь лишнюю сбросит с себя.

Разозлились работные люди. Похватали стражу и самого исправника. Наверно бы, насмерть прикончили, если бы не вмешался Клим Косолапов.

Посадили Шудрова в избу, где по случаю зимы куры да телята содержались. Ногами топал исправник, кулаками потрясал, казнь египетскую на головы кыштымцев призывал… Но пожил малость с телятами, присмирел, обмяк. Посидел на голодном пайке, жирок с него лишний согнало. На пользу.

Заседателю земского суда Кашину были причинены побои, от коих он заболел. Так ему и надо.

Восстание кыштымских работных людей в 1822 г. под руководством Клима Косолапова. Репродукция с картины Орешкова.

А сегодня решили выпустить исправника подобру-поздорову, и то чуть не три месяца просидел. Что же еще с ним делать? Правда, Терентий Устинов, горячая голова, предлагал вздернуть исправника на осине. Нет, этого делать было нельзя. Солдаты вон в Каслях объявились, вооружены, при пушках. А у кыштымцев одна защита — кувалда и ломы, есть старая, еще времен Пугачева пушчонка, да и та не стреляет, наладить ее что-то не торопились. Ждал этого часа Клим, с содроганием ждал. Рано или поздно из Екатеринбурга должны были послать солдат, поскольку сами кыштымцы с повинной не идут. У Косолапова в распоряжении восемь тысяч человек. Клим Фомич не знал, что готовится документ, который пройдет через века и косвенно определит его место во всех этих событиях. Вот выдержка из этого документа: