Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4) - страница 23

Шрифт
Интервал

стр.

Мне, уроженцу Ливонских болот, это - страшно и дико. Равно как тем же русским дико слушать мои рассуждения о "моем Отце Велсе" - Боге Любви и Смерти. Иль радоваться "Играм Змей" под нетеплым солнцем, и плакать от счастья под унылым ливонским дождем...

А ведь в нашей Культуре тягучий осенний дождь - милость нашего Создателя - Велса. Ибо "Дождь топит потаенные в недрах снега и отдаляет Зиму и Тьму - Мать всех русских..." Вы не знаете этой легенды, ну так что ж раньше времени честить "ассассинов"?!

Страны ж - не столь Культурные, а верней - с более короткой Культурой, нежели Культура персов, больше переняли от нас - европейцев и потому - нам понятнее.

Мы, понимая суннитов, традиционно всячески их поддерживали и в итоге наибольшее сопротивление нам приняло формы шиизма. Отсюда столь яростное неприятье Европы и всего европейского именно в цитадели шиизма - Персии. Потому именно здесь такую силу имеет культ Хусейна и его гибели.

Все десять первых дней мухаррам продолжаются ритуальные похороны Хусейна, называемые теазие. В эти дни европейцам лучше сидеть по домам (именно в мухаррам в Тегеране растерзают Грибоедова Сашу), ибо "бичующиеся" обкуриваются гашишом до бесчувствия и секут себя плетьми до костей. Если кому-то из них привидится в толпе тень Язида, или Яхьи - быть беде.

По сей день не знаю, почему я вдруг решил подать прошенье имаму в том, чтобы мне разрешили пойти в сей процессии.

Даже персы и те - были в ужасе. Они в один голос спрашивали меня, понимаю ли я, что увижу на празднике и что со мной сделают обкуренные фанатики, коли я хоть на минуту выкажу боль, или страх перед тем, что мне предстоит пережить? Понимаю ли я, что из колонны выйти можно - только на Тот Свет? ("К Очистительному Огню", как это принято говорить среди персов.) Смогу ли я выдержать сие шествие?

(Сегодня, через много лет после дела я могу дать ответ на вопросы. Я хотел умереть. Я хотел "пройти чрез Огонь"...

Я не мог больше жить на Кавказе и не смел вернуться домой, ибо боялся... того, что было внутри меня. Всякий раз, когда я затягивался гашишом, я воображал, как возвращаюсь домой. Матушка с сестрой на пороге встречают меня, вводят в дом, а радостная толпа остается снаружи, не смея следовать. Наш дом упоительно прохладен и тих - после бакинского зноя, мама с сестрой наливают мне ванну и кругом ни служанки и вода чиста, холодна и прозрачна... Потом мама уходит, благословляя нас и... начинался кошмар.)

В урочный день я накурился так, что меня шатало, разделся до пояса и босиком вышел на улицу, к ожидающим меня товарищам по процессии. Они все здорово были "под кейфом" и встречали меня радостными возгласами, порой весьма черного толка. Раскаленные камни мостовой нещадно жгли мои ноги и я боялся представить себе, каковы мои ощущения, не притупи я их гашишом.

Вселенная раскачивалась и пульсировала пред моими глазами. Цвета вокруг были необычайно ярки, а зрение столь пронзительно, что я мог проникать взглядом в скрытую сущность...

Мои товарищи по шествию были красивы, легки и светлы душой, но где-то по краям моего взора, боковым зрением я видел зловещие черные тени - тени Врагов, убивших Фюрера и Повелителя. Я все крутил головой, пытаясь увидать сих негодников, но они - ускользали...

Один из них вдруг подкрался ко мне совсем близко и ударил меня ножом под лопатку. Сердце мое трепыхнулось, в глазах плеснулись огненные круги и, чтоб отогнать Этого, я хлестнул Его плетью.

Нечистый взвизгнул и отскочил в сторону. Плеть же с размаху опустилась на мою голую спину, и я аж просел от удара. Теперь я был настороже и внимательно следил за Врагом. Стоило ему еще раз показаться с другой стороны, я опять ударил Его. Черт от боли и ужаса завертелся на месте и опять бросился наутек. Мне тоже досталось, но теперь я был уверен в себе главное: успевать отгонять Этих!

Тут я увидал имама Хусейна. Он восседал на огневом коне и указывал куда-то вперед - на Их воинство. И мы все взревели от радости и пошли на Бой с Врагом.

На улице нас выстроили в колонну. Сперва меня хотели поставить в хвост к молодым слабакам, но по рассказам, я заорал что-то вдруг по-латышски, а потом вынул из-за пояса нож и с безумной ухмылкой медленно, но со значением провел острием по своей же груди! Кровь сперва заструилась, а потом брызнула во все стороны... Вместе с ней брызнули в стороны и старики, хотевшие меня отодвинуть. Так я оказался во главе огромной колонны самых страшных фанатиков, но сам того - ни капли не помню! (Шрам на груди, правда, - остался...)


стр.

Похожие книги