Прибавьте к сему, что за "тучковским языком" ходила дурная слава, а то, что в его штабе половина были шпионами, ни для кого не секрет. И такому вот человеку Беннигсен вынужден был объяснять - почему ему дают такую "покойницкую" позицию.
Вы знаете немцев, - Беннигсен был сух и безжалостен. Тучков же просил не за себя, но - людей, заговорив о простом милосердии к добровольцам. Вы сможете фактически "приговорить" целый Корпус к неминуемой гибели, глядя командиру Корпуса прямо в глаза?
Беннигсен вдруг разорался чуть не по-матушке и завизжал, что никто Тучкова с таким Корпусом к Бородину не звал и не ждал. Так что князь должен пенять лишь на себя!
Я, к примеру, не знаю, что бы я делал на месте Тучкова. Он же лишь усмехнулся и отвечал, что если б сам Беннигсен позвал его, - хоть на пьянку, хоть - баб щупать, он в жизни бы не пришел. Но сюда его - Тучкова позвала Русь-матушка, а к Матери на зов надо быть!
Тут на шум прибыл Кутузов и Тучков просил его подтвердить приказ насчет того, что люди его могут встать в лесу, а не - на верную Смерть. И тогда...
Многие впоследствии мне рассказывали, как провел последние дни перед Бородиным старый фельдмаршал. Каждый вечер он по пять-шесть часов кряду стоял перед аналоем, истово молился и повторял:
- "Господи, на все Воля Твоя! Знаю я, - покарал ты меня за то, что убоялся я сильных мира сего, не послушав Тебя - в сердце моем! Прости меня, Господи, прости меня, грешного!
Больше не повторится... Я знаю Тебя, слышу Голос и Веленье Твое завтра все будет так, как Ты пожелаешь...
Помоги же нам, Господи! Внуши Антихристу завтра Атаковать! Не дай ему обойти нас, соблазни нашей кротостью...
Ты поражаешь гордых и сильных, - пусть он ударит меня, Господи! Изъяви Волю..."
Когда писалась "История Великой Войны", я настоял на том, чтоб молитва сия вошла в этот Памятник. Меня поддержала Русская Церковь... Но в последний момент все было вымарано по... не знаю уж чьему указанию. Кочубей объяснил сие так:
- "Мнение Государя - Закон для Империи. Утверждение, что фельдмаршал ошибся, подчинившись Приказу его, и навлек сиим Божью Кару, может нас далеко завести!"
Я спросил его при свидетелях:
- "Вы может быть еще скажете, что Государев Указ - выше соизволения Божьего?!"
Кочубей, не моргнув глазом, ответил:
- "Я знаю Государя моего - Александра Павловича. И я ни знаю ни одного, кто откликнулся бы на имя Бог. Следовательно..."
Я лишь с удивлением приподнял бровь, а реакция последовала от прочих слушателей. Рев был такой...
На другой день Государь прогнал Кочубея в отставку и счел надобным свершить пешком крестный ход из... Зимнего в Сенат и Синод. (Ну, вы меня понимаете!) Там он объяснял всем, что "недосмотрел, пустив ко двору отъявленного масона". Кочубей получил в либеральных кругах славу "истинного вольнодумца".
Но в "Истории" молитва Кутузова так и не появилась...
Очень многие знают, как Кутузов ждал сего боя, и как он боялся, что его обойдут... Сие превратилось в навязчивую идею, - вокруг Флешей и Батареи выставились посты, да секреты - никому не было позволено даже и подходить к ним...
И вот в сих условиях к нему обращается человек, не умеющий хранить Тайну. Человек, по недомыслию допустивший к себе - десятки шпионов в свой личный штаб! Можно ли ему было открыться?! Поделиться всем тем, что выстрадано?!
Фельдмаршал Кутузов сказал, что Беннигсену - виднее...
Говорят, что при сих словах Тучков побледнел, как смерть, и еле слышно бросил великому Старцу:
- "Креста на тебе нет... Сперва Суворова сдал, теперь - нас...
Ладно, черт с вами, - не дали вы мне ни пороху, ни позиции, но не сможете вы отнять у меня моего последнего права!" - Кутузов, коего по праву называли "добрейшим" из русских командующих, весь пошел багровыми пятнами:
- "Ваше право - в том, чтобы... не болтать, не мутить, да исполнять Приказы тех, кто умней Вас, молодой человек!"
А Тучков, рассмеявшись в ответ, сплюнул сквозь зубы:
- "Не тебе, денщику, учить меня - Праву! Право мое - княжеское. Стоять среди сечи, да помирать, - как наши деды умирали, но тебе - Голенищеву сего вовек не понять!"
