Потом появилась моя матушка, - она была уже в мундире и отдавала приказы. Люди сразу успокоились и стали вооружаться и делиться на группы, кому ехать в Озоли, а кому - остаться на защиту имения. Нас, детей, тут же согнали в большую кучу и поволокли в "отцову" кирху.
Он как раз выстроил большую кирху из камня и теперь она служила чем-то средним между штаб-квартирой имения батюшки, сторожевой вышкой и крепостью на случай осады. Там было все. Вплоть до маленького колодца со "святой водой" и погребов, всегда набитых солониной и прочими съестными припасами.
Но мне не хотелось в кирху. Я уже думал себя мужчиной, и меня тянуло на подвиги. Я не знал других мальчиков, но по лицам их понимал, что они -- мои родственники. (У Бенкендорфов весьма сильная Кровь и среди латышей, да ливонцев -- много детишек с нашими чертами. Что вы хотите, - мы ж "жеребцы Лифляндии"!)
Мне было семь лет, но я был воспитан в доме Хозяев и меня сызмальства приучали к умению командовать окружающими. Я осмотрел толпу мальчиков и показал на двух самых рослых, сильных (и хорошо одетых) из них:
- "Как вас зовут? Вы -- мои родственники?"
Ребята переглянулись. По возрасту мы были почти одногодки, но им не понравился мой тон и приказы. Тот, что был побольше и посветлее, сразу насупился и с угрозой спросил:
- "А ты, кто такой, чтоб нами командовать?"
Паренек был на голову выше меня и, похоже, чуть старше. (Потом выяснилось, что Петер на полгода старше меня.) Он был здоровый, крепкий, какой-то белесый и необычайно веснушчатый парень, а кулаки его были уже с мою голову. (На лице его было просто написано, что он -- Бенкендорф. Потом выяснилось, что отец его -- деревенский кузнец, - незаконный сын моего деда Карла Александра. Стало быть, - нынешний начальник Северного участка Пограничной Стражи Империи генерал жандармерии Петер Петерс -- мой двоюродный брат.)
Второй парень, что глянулся мне, был темной масти с тонкими чертами лица. Он был страшно похож на моего батюшку и я признал в нем кого-то из "Турков" Уллманисов. (Выяснилось, что Андрис -- внук пастора Стурдза. Стало быть, и нынешний начальник Западного Отдела Третьего управления (Англия и Голландия) -- егерский генерал Андрис Стурдз тоже мой -- троюродный брат.)
В отличье от здорового Петера, Андрис был тонким и гибким, будто пружина, а в глазах его уже в столь малом возрасте был виден природный ум "Турков". Поэтому он не стал со мной сразу ссориться, но предостерегающе придержал на минуту боевого кузена. Тот же был не дурак помериться со мной силой.
Я готов был "стукнуться" с Петером (Кровь "Жеребцов" сказалась и в этом), но в тот момент это было не главное. Я сказал примирительно:
- "Вы -- самые сильные. А мне нужны сильные слуги, чтоб они помогли убежать мне из кирхи. Там, наверно, Война, а нас тут запирают! Если хотите, - айда за мной! А если нет -- сидите здесь с маленькими и девчонками!"
Ребята переглянулись. Мы и вправду оказались в компании самыми старшими. (Потом, матушка с усмешкой призналась, что она, уезжая с народом в Озоли -- нарочно прихватила с собою всех старших ребят. Догадайтесь с трех раз -- почему.)
Мы, с выбранными мною ребятами, прокрались в комнатку церковной прислуги и выглянули в окно. Наши сторожа собрались большой кучей и курили длинные трубки у церковных дверей. На нас они внимания не обращали, а больше -- смотрели в сторону далекого дыма с неведомых Озолей.
У меня немедленно созрел план, подсказанный мне одною из читанных книжек. Мы побежали к прочим детишкам и я приказал родимой сестрице:
- "А ну -- покричи погромче! Да поплачь и покашляй!"
Дашка в первый момент не захотела понять моей просьбы. Ей было пять лет, но уже в столь милом возрасте сестрица и пальцем о палец не хотела ударить -- "за просто так". Пришлось договариваться. Я сказал ей:
- "Мы с ребятами пойдем в лет за орехами, а ты -- еще маленькая. Но если ты немного поплачешь, я принесу орехов и на твою долю!"
Дашка сразу же скуксилась и стала капризничать:
- "Я уже совсем взрослая! Я тоже хочу за орехами!"
На это я показал сестрице кулак и она в три ручья заревела и, конечно, закашлялась. Правда, ревела она громче обычного и показывала мне, что на меньше, чем десять орехов она не согласна. (Девочка на удивление быстро освоила арифметику -- такое часто встречается в еврейских семействах.)
