От таких слов встрепенулась моя сестра:
- "Да как же тебе может быть сие - скучно? Ведь..."
Мы с матушкой рассмеялись в ответ, стали тискать Дашутку и вконец настолько защекотали ее, что сами взмокли и запыхались.
Сэмюэль Саттер вскоре уехал. А в конце лета к нам из Берлина пришла посылка, в коей оказалось две шпаги. Одна из них была - четырехгранной рапирой, чтобы - колоть, вторая же - трехгранной саблей - рубить.
На гарде эфеса рапиры было выгравировано имя мастера "Джузеппе дель Джезу", а на гарде сабли -- "Иоахим дель Джезу". Я сразу опробовал красоток в деле и они превзошли самые смелые ожидания.
Отец мой признался, что никогда в жизни не видал столь дорогих и смертельных "железок", а уж он-то повидал их на своем долгом веку!
Правда, он понимал в оружейной стали и объяснил мне:
- "Видишь эти полоски вот тут - на металле? Это признак толедской стали и руки испанского мастера. Ей, наверно, лет триста -- не меньше! Очень жестокая и жесткая синьора, смею тебя уверить!
А вот эту веселую мадьярку выковали относительно недавно - в Будапеште. Как видишь здесь полосы не прямые, но - крученые, характерные для мадьярского палаша. Колоть ей не советую, но вот разрубить противника можно от плеча до седла! Догадываешься зачем они выполнены, как родные сестры?"
- "Кому-то из пришла на ум озорная проделка! Вызываешь врага на дуэль, показываешь ему рапиру, а потом - бац - и одним ударом голову ему с плеч! Или того лучше - показываешь ему саблю, сходитесь, он закрывается от рубящего удара, а ты - бац - и пришпиливаешь его к стене, что муху иголкой в гербарии. Или я - ошибаюсь?!"
Отец с удовольствием потрепал мою голову:
- "Кстати, тебя не пугают моральные аспекты этой проделки?!"
Я расхохотался:
- "Отнюдь. Прежде чем тебя кокнули -- убей врага первым! Это же Заповедь Бенкендорфов"!
Отец мой, - потомственный пират, согласно кивнул головой. На Дуэли и угрозы убийства в нашей Семье понятия Чести не распространялись. Впрочем, как и в Доме фон Шеллингов!
К шпагам прилагалось письмо-завещание барона Эриха фон Шеллинга. В нем говорилось:
"Шпаги сии завещаю первенцу дочери моей Шарлотты, если он примет к Чести сей дар, осознавая что в нашем Доме шпаги сии переходят от деда к внуку -- обязательно через женщину. Если же он не сможет жить с Грехом моим и его родной бабушки, шпаги переходят к тому из внуков, кто примет сей Грех.
P.S. В момент согласья с Грехом первенец моей младшей дочери (иль иные Наследники) не должен знать, - какой дар его ожидает".
(В 1837 году, лежа после инфаркта, я написал подобное завещание, оставив шпаги еще не рожденному первенцу моей дочки Эрики (в браке -- фон Гинденбург). С тем же самым условием -- передать их Наследнику только в том случае, если он признает Грех мой и его родной бабушки, не ведая о подробностях моего завещания...)
Сие было летом, а осенью я совершил иное открытие. Я не знал предыстории сего дела, но однажды, прибыв домой на побывку, я обнаружил странного человека у ворот нашего дома.
На нем был великолепный мундир с Орденами - размерами с суповую тарелку. На нем были чиновнические панталоны (чуть ниже колен) из черного бархата и белые чулки из батиста. И вот этими самыми чулками (а обуви на сем господинчике не наблюдалось) сей субъект стоял в луже грязи прямо пред воротами нашего дома!
Это не самое удивительное в происшедшем -- сей удалец держал в руках настоящую Тору и бубнил слова иудейской молитвы, а вокруг него стояла группа раввинов, которая осуждающе покачивала головами! Прибавьте к сему этакие привесные пейсы с ермолкой странного посетителя и картина окажется полной. Я чуть не упал на месте от этого зрелища!
Средь раввинов я приметил Бен Леви и бросился к нему с вопросом, - "Кто сей чудак?" Ответ просто убил меня наповал. Бен Леви невольно закашлялся, странно пожал плечами, а потом (будто бы извиняясь) с укоризною произнес:
- "А это -- Президент Имперской Коммерц-Коллегии граф Воронцов... А ты что, - сам не видишь?"
У меня помутился рассудок. Я спросил заплетающимся языком:
- "А что ж он тут делает? Да еще -- в таком виде?!"
