Это ощущение напомнило ей игру, в которую они с Эриком играли, под названием «Удивительное шоу аквабатики», название, которое он всегда выкрикивал, как настоящий диктор. Их «аквабатикой» были стойки на руках и кувырки, а иногда и погружения; их зрителями – только они сами, а иногда родители. Грандиозный финал оставался неизменным в течение многих лет, потому что они никогда не могли выполнить его полностью. Идея состояла в том, чтобы Кади встала на плечи Эрика, и в конце концов они оба раскинут руки – та-даа!
Они никогда не исполняли трюк в точности, но это уже неважно. Самое интересное – пытаться. Снова и снова Эрик держал ее за руки, погружаясь под воду, а Кади карабкалась на него, чтобы занять позицию для старта. Иногда она случайно тыкала ногой ему в лицо, иногда он специально подбрасывал ее в воздух, но они никогда не теряли веры, что однажды получится и они поднимутся вместе в совершенном равновесии и единстве. Кади вспомнила, как обхватывала его веснушчатые плечи, плечи, которые с годами становились все шире, выпрямляла дрожащие ноги, пока они оба поднимались из воды, стискивала его пальцы, пока, наконец, в последний момент не отпускала.
Кади широко раскрыла объятия навстречу озеру и Эрику.
Последние лучи солнца искрились на воде, как звезды, достаточно близкие, чтобы коснуться.
Следующие заметки о моем исследовании содержат серьезные спойлеры; если вы еще не закончили читать роман, я умоляю вас сохранить их чтение напоследок.
Хотя этот роман является художественным произведением, на воображение в момент создания «Призраков Гарварда» влияли значительные исследования. Я хотела придумать персонажей, чьи истории по-разному иллюстрировали бы утраченный потенциал. Мало что может вообразить романист, что физики-теоретики не рассматривали бы всерьез. Это умопомрачительная область науки, в которой так много еще предстоит понять. Особенно меня вдохновили работа Лизы Рэндалл, именного профессора Фрэнк Б. Бэрд-младшего, профессора физики Гарвардского университета. Рекомендую ее книги: «Закрученные пассажи: Проникая в тайны скрытых размерностей пространства», «Достучаться до небес» всем желающим. Рэндалл делает самые сложные темы доступными и увлекательными.
Я не могла бы придумать историческую Фигуру, которая лучше, чем Роберт Оппенгеймер, иллюстрировала бы двойственность потенциальных и непреднамеренных последствий. Оппенгеймер был плодовитым писателем, и я изучала его личную переписку во время его учебы в Гарварде, чтобы получить представление о его личности, страстях и голосе. Он действительно любил поэзию, особенно Бодлера, и не упускал случая похвастаться своими языковыми способностями. Некоторые из его восклицаний и фраз, включенных в роман, взяты непосредственно из его писем друзьям и семье, так что его настоящие слова эхом отдаются по всей книге. Все анекдоты, которыми Роберт делится с Кади, взяты из жизни Оппенгеймера. Отрывок из рекомендательного письма профессора Бриджмена, относящийся к его иудаизму, является подлинным. Обаяние, ранимость и поэтический дух Оппенгеймера сделали его самым невероятным молодым человеком, ставшим «Отцом атомной бомбы», и я увидела в нем одну из самых трагических фигур американской истории.
Для тех, кто интересуется, вы можете найти собрание писем Оппенгеймера в книге «Роберт Оппенгеймер: Письма и воспоминания» под редакцией Элис Кимболл Смит и Чарльза Вайнера, а также в коллекции Оппенгеймера в Библиотеке конгресса.
Джеймс «Уит» Уитакер Гудвин-младший – вымышленный человек, но надежда, вложенная в жесткие дирижабли и трагедию катастрофы «Акрона», была реальной. Я проводила дождливый день в Национальном музее военно-морской авиации в Пенсаколе, штат Флорида, когда обнаружила, что очарована моделью дирижабля авианосца, о существовании которого я никогда не знала. Трудно поверить, что эти огромные жесткие дирижабли когда-то считались новой надеждой американской военной авиации и будущим коммерческих авиаперевозок. Авиакатастрофа «Акрона» была самой крупной в авиации того времени: погибло семьдесят три человека, и выжили только три пассажира. Трагедия стала психологическим ударом по стране, уже находившейся в низшей точке депрессии, и фактически убила веру и финансирование в разработку дирижаблей-авианосцев для защиты Тихого океана. Я не военный историк, но мне интересно, если бы военно-морской флот остался с программой дирижаблей-авианосцев, смогли бы они освоить технологию и предотвратить нападение на Перл-Харбор, навсегда изменив курс нашего вступления во Вторую мировую войну? Или, возможно, высокомерие в попытках обуздать ветер всегда обречено на неудачу. В этом измерении мы никогда не узнаем. Для дальнейшего чтения и для того, чтобы увидеть действительно сюрреалистические картины этого гигантского дирижабля, посмотрите «Дирижабли «Акрон» и «Мейкон»: Летающие авианосцы ВМС США», Ричарда К. Смита.
